Между тем борьба продолжалась, и видно было, что София начинает слабеть. Вот она зашаталась и ослабила хватку. Вторая сумасшедшая вырвалась, опрокинула ее на пол и принялась терзать ногтями, как кровожадное животное. София была вся в крови. Теперь уже противница вцепилась ей в горло и душила.

В испуге Лили бросилась к дверям и изо всех сил заколотила в них кулаками. Тщетно.

Раздался дикий крик Софии, перешедший в жалобный стон.

Лили кинулась к дерущимся и попыталась разнять их, вырвать Софию из рук нападавшей.

— Пощадите ее! Она умирает! — вне себя кричала девушка в искаженное яростью лицо старухи. — Оставьте ее! Зачем вы ее кусаете? Боже мой! Придите хоть кто-нибудь, иначе она погибнет!

Животный рев был ответом на слова девушки. Безумная старуха продолжала терзать свою жертву, повинуясь проснувшемуся инстинкту хищника.

— Боже мой, она умирает! — кричала Лили, тщетно пытаясь вырвать Софию из рук безумной. — Помогите! Пощадите! Скорей на помощь! Одна больная убивает другую.

В это мгновение старуха выпустила жертву, но София уже не могла подняться. Она лежала, залитая кровью, тихо стонала и вздрагивала всем телом.

Старуха выпрямилась с отвратительным смехом, как бы наслаждаясь торжеством победительницы, схватила с кровати подушку и двинулась к двери, желая выйти из комнаты. В это мгновение взгляд ее упал на Лили. Она замерла на месте, разглядывая девушку, и глаза ее вновь начали наливаться кровью. Она увидела, что победила не всех своих врагов. Осталась еще одна. Надо и с ней расправиться, тем более что она стоит у двери и мешает ей выйти.

В воспаленном сознании сумасшедшей жила только навязчивая идея: все окружающие — ее враги, которых она должна убить. Поэтому вид Лили снова привел ее в ярость. Очередь была за ней.

Лили подбежала к Софии, надеясь, что ее еще можно спасти. Она тормошила ее, звала по имени, но умирающая уже не в состоянии была ни пошевелиться, ни произнести хоть слово.

Безумная старуха бросилась на новую жертву и потащила прочь от распростертой на полу Софии. Напрасно Лили пыталась вырваться. Спасти ее могло лишь чудо.

Внезапно, повинуясь странному капризу, сумасшедшая оставила девушку и вновь кинулась на уже бездыханную Софию.

Лили воспользовалась этим мгновением, отбежала в дальний конец комнаты и встала за окованный железом стул. Могла ли она надеяться, что умалишенная надолго забудет о ней? Помощи ждать было неоткуда.

Старуха обвела взглядом комнату, увидела Лили и кинулась к ней, чтобы растерзать. Они стали бегать вокруг стула, и Лили, улучив момент, удачно накинула свисающий ремень на руку помешанной и поймала ее в петлю.

На несколько мгновений опасность отступила от молодой девушки. Старуха пыталась освободиться, свирепо вращая выпученными глазами, но не могла догадаться с помощью другой руки распустить петлю. Она старалась порвать ремень.

Лили с ужасом следила за ее попытками освободиться. Если ремень не выдержит — ей конец.

Безумная билась и дергалась, пытаясь освободить руку. На губах ее выступила пена, глаза готовы были выскочить из орбит. Ясно было, что ремень, как бы ни был он крепок, не сможет долго противостоять рывкам сумасшедшей. А до утра еще далеко.

В отчаянии Лили упала на колени, шепча слова молитвы. Тут силы разом покинули ее. Ноги девушки подогнулись. Она опустилась на пол и потеряла сознание.

В эту минуту лампа в коридоре неожиданно погасла. Непроницаемый мрак воцарился в палате буйно помешанных, в одном конце которой билась в ярости безумная старуха, а в другом лежала без чувств молодая прекрасная девушка.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I. В НЬЮ-ЙОРКЕ

На Бродвее — самой роскошной улице Нью-Йорка — много театров и концертных залов. «Аполло» среди них считался самым лучшим. В один из холодных зимних вечеров в нем давали бал, на который съезжались сливки городского общества.

Просторный театральный зал был на время превращен в бальную. Громадные зеркала отражали огни множества люстр, отчего казалось, что длинный ряд огней не имел конца. Зал украшали роскошные тропические растения. Куда ни брось взор — всюду сверкали бриллианты, шелка и бархат.