Грант и Цильке приблизились к судьям и сняли шапки, назвав при этом себя.

— Вы добровольно решили спуститься в пропасть? — спросили их.

— Да, добровольно, и это совсем не так трудно, как может показаться вначале, — сказал Цильке.

— В таком случае, приступайте.

Грант и Цильке приволокли из лесу заранее припасенную бухту толстого корабельного каната и прикрепили один его конец к дереву.

— Э, да они просто спустятся туда по веревке! — вскричал находившийся в толпе каменщик. — Так каждый мог бы сделать.

— Проклятие! Как это я раньше не догадался, — с досадой бормотал ночной сторож.

И все же, несмотря на заверения Цильке, дело они затеяли совсем непростое. От одного только взгляда в эту, на вид бездонную, пропасть кружилась голова и одолевал страх. Человеку, не обладающему, кроме силы и ловкости, еще и недюжинной смелостью, нечего было и думать спуститься здесь.

Тысячи глаз с напряженным вниманием следили за приготовлениями к этой рискованной попытке.

Цильке и Грант подтащили свернутый в бухту канат к самому краю, проверили еще раз прочность крепления к дереву и сбросили бухту в пропасть. Затем друг за другом начали спускаться сами, и головы их быстро исчезли с глаз многолюдной толпы.

Мертвая тишина воцарилась вокруг, никто не решался заговорить в полный голос, лишь изредка легкий шепот пробегал по толпе.

Тягостное ожидание нарушилось только появлением ландрата и доктора Гагена, которым полицейские поспешили расчистить проход в толпе. Они обменялись молчаливыми поклонами с графиней.

Казалось, никто не осмеливался нарушить гнетущую тишину.

Наконец из глубины послышался голос одного из смельчаков.

— Они живы! Они лезут обратно! — раздались в толпе оживленные возгласы.

— Это обман! — послышались и возмущенные выкрики. — Они не могли за такое короткое время спуститься и подняться. Обманщики!

— Ну и хитрецы, — заметил каменщик. — Они и не думали спускаться на самое дно. Кто же полезет проверять их?

— Да, наверняка так оно и есть, — подтвердил завистливый сторож.

Но вот на краю скользкого обрыва показалась рука, затем голова, и на дорогу выбрался мокрый от пота Грант.

Все замерли и затихли, устремив на него взгляды и ожидая, что он скажет.

— Мы нашли ее! — заявил он судьям, едва перевел дух. — Она там, внизу, но не на самом дне, а на уступе, футах в десяти повыше.

— Боже мой! Моя дочь! — вскричала графиня, театрально заламывая руки.

— Мужайтесь, графиня, — сказал фон Эйзенберг. — Я понимаю, для вас это тяжелое испытание, но вы ведь сами этого хотели.

— Какой сохранности труп? Можно его поднять оттуда? — спросил один из присяжных заседателей.

— Целехонький, будто и недели там не лежит, — ответил Грант, даже не подозревая, что довольно близко угадал срок. — Мой товарищ сейчас обвяжет его веревкой и поможет вытащить. Ну и холодина там внизу…

Двое полицейских пришли на помощь Гранту и начали медленно тянуть канат. Приближалась развязка роковой драмы. Каждый чувствовал это.

— Осторожней! — покрикивал полицейским Грант. — Не тяните так быстро. Мой товарищ поднимается вместе с трупом, чтобы помешать ему зацепиться за какой-нибудь выступ.

Наконец над краем пропасти показалась белокурая голова Цильке, затем он выбрался сам и, нагнувшись над краем, принял на руки мертвое тело в светлом платье и осторожно положил его на мох подальше от края.

— Графиня! Молодая графиня! — раздалось со всех сторон.

Странно, но тление почти не коснулось тела несчастной. Может быть, оттого, что в глубине пропасти даже в самую жару царил ледяной холод? Лицо девушки оказалось до неузнаваемости изуродованным при падении, но фигура, густые светлые локоны и, наконец, платье — все напоминало молодую графиню.

Ужасные, тягостные минуты. Люди подходили, сняв шапки, как бы прощаясь с молодой госпожой. Многие плакали. Даже мужчины не скрывали слез. Один только Гаген, бросив взгляд на тело, сразу же отошел в сторону.