– Ну и вонь здесь. Проснулся?

Голос до боли знакомый, но я никак не мог определить, кому он принадлежал. Передо мной возникает ещё одно лицо в синей маске, и я получаю ещё одну неслабую пощёчину по своему лицу.

– А?! – восклицает он – Что за хрень у тебя тут творится?!

– Я на это не подписывалась! – слышу женский голос и узнаю по нему Дамели. – Никто не говорил мне про эту сучку!

Я слышу, как орёт третий до боли знакомый голос, призывающий всех успокоиться, и в углу, рядом с поносом и мочой Зарины, я замечаю третьего человека в тёмно-фиолетовой маске. Я хочу встать со стула и руками потянуться к своей голове, которая раскалывается от боли. К голове и лицу, которое всё горит от пощёчин. И тут понимаю, что не могу пошевелиться. Что-то мешает, упрямо препятствуя этому. Я смотрю на свои ноги. Я оглядываюсь назад, на спинку стула. Пытаюсь отчаянно выбраться, но верёвки были хорошими и их крепко связали в узел.

Я привязан к своему стулу своими же верёвками. Ха-ха. Смешно. Боже, я не могу. Смешно, и я смеюсь. Угораю от смеха.

Резкая боль молнией пронеслась в области груди. Человек в синей маске нехило ударил меня ногой в солнечное сплетение, и я вместе со стулом повалился вниз. Лежу на боку. Больно. Очень больно. Хочу схватиться за грудь, чтобы хоть как-то облегчить эту боль, но не могу. Кашляю. Сжимаю глаза, начиная понимать, что испытал когда-то Марко Матераци в своей легендарной стычке с Зинедином Зеданом. Только мне ещё хуже.

– Тебе смешно?! – интересуется человек в синей маске.

Я пытаюсь прийти в себя и ищу взглядом Зарину. Человек в черной маске застегнул ширинку и отошёл от неё в сторону со словами, что девочка оказалась просто соком.

Зарина лежит.

Она смотрит на меня.

Я смотрю на неё.

И этим было сказано всё.

– Мы нашли у него всего только десять штук… – говорит один из голосов. – Этого не хватит!

В поле моего зрения попадают ещё чьи-то ноги, и я получаю ещё один удар в живот.

– Где ты хранишь остальное?! Хочешь сказать, что у тебя только десять штук здесь?!

Но я уже не слышу его. Я только смотрю на Зарину, а Зарина смотрит на меня. Её губы постепенно складывается в улыбку и мои тоже. Глаза у Зарины веселеют и мои тоже.

Ха-ха. Как смешно.

Смешно, и мы смеёмся. Я и Зарина.

Боже, как же смешно. Мы сейчас умрём от смеха.

– Что здесь, б**дь, такого смешного?!

«Что здесь, б**дь, такого смешного?!» Ха-ха. Смешно. И мы смеёмся ещё сильнее.

И меня снова бьют в живот. Достали уже. Больно, как же больно, мамочка, но я продолжаю смеяться и слышу, как Зарина тоже смеётся в унисон вместе со мной.

Ха-ха. Смешно.

Дамели кричит. Она говорит, что мы психи, и что она сваливает отсюда, но человек в тёмно-фиолетовой маске встаёт у входа и не позволяет никому никуда уйти. Он грозно ставит своих товарищей в известность, что они все повязаны, и пути назад нет. Теперь они должны завершить начатое.

Мы же продолжаем смеяться. Я и Зарина. Я смеюсь до тех пор, пока не последовала бесконечная череда ударов по моему животу.

– Остановись, ты убьёшь его!

Ах, как же больно, мамочка, папочка… Сделайте уже что-нибудь. Смех Зарины тоже успокоился. Чёрная маска схватила её за

волосы и откинула к стенке; мой мир и моё пространство.

Я говорю, чтобы они не смели её трогать. Я пытаюсь понять их мотивацию и спрашиваю, чего они хотят. Деньги? Бабло? Вам нужны деньги? У моей семьи есть бабло, бери – не хочу, только они сейчас в Берне, а у меня здесь нет ничего.

– Я поражена! – Дамели в фейспэлме. – Вы даже этого не знали!

Вы вообще ни хрена ничего не продумали!

– Да пошла ты, б**дь, на х*й! – отвечает чёрная маска.

Синяя маска говорит, что они знали про Берн. Они знали, что я живу один. Они знали, что у меня нет никого. И они знали, что я повернутый на голову псих.

– Это была твоя идея! Ты сказал, что всё будет нормально! Ограбление века, сука! – жалуется одна из масок.

– Заткнись! – злится тёмно-фиолетовая маска. – У него нет, но у его папаши есть, я знаю.

Тёмно-фиолетовая маска подходит и, наконец, ставит меня и стул в нормальное человеческое положение. Он садится напротив меня. У него в руках мой телефон, и он объясняет, что сейчас я поговорю со своим отцом. Только без шуток. Скажу, что у меня серьёзные проблемы и нужны деньги. Много. Иначе будет хуже. И мне, и Зарине.

Он набирает номер. Он включает динамик. Он приближает трубку к моему рту.

Гудок.

Второй гудок.

Третий гудок.

Четвёртый.

Пятый.

Шестой.

– Алло… – я слышу голос папы.

Я так давно его уже не слышал. Очень-очень давно. Чувствую, что вот-вот заплачу. Вижу, как Зарина медленно приходит в себя. Она открывает глаза, оглядывается во все стороны и останавливается на мне. Она смотрит. Смотрит так непосредственно и искренне, что я чувствую себя гораздо более привлекательным и лучшим человеком, чем я есть на самом деле.