Шрифт:
– Твое? – говорит девушка.
– Пастернак… – говорит парень.
Парень и девушка медленно приближаются друг к другу.
Маршрутка трогается с места.
Парень падает на девушку.
– Козел… – говорит девушка.
– А ты клевая телка… – говорит парень.
С места снова подхватывается несчастный клерк:
– Мы едем? Или стоим? Мы едем?? Протрите кто-нибудь окна!
– Ага, сичас… – говорит мужчина.
Клерк смотрит на часы, рвет на себе волосы:
– Первый день на новой должности!! Мы едем? Люди, где мы?? – он начинает биться о толпу, как о каменную стену. – Выпустите меня отсюда! Выпустите меня!! О-о-о! А-а-а! Убили! Зарезали…
– Все сидят – и ты сиди! – отвечает агрессивная бабка.
Беременная снова начинает истошно кричать.
– Мы когда-нибудь поедем? – спрашивает женщина.
– И правда, водила, ты хоть скажи, сколько еще стоять?
– Цену повысили, а людей в пробках маринуют! – орут все. – За что платили?
– Убили… зарезали… – стонет клерк.
– Да открой ему дверь – пусть пешком идет… – говорит парень.
Серафим открывает дверь.
Клерк выскакивает на дорогу и тут же лезет обратно.
– Не удалось? – сочувственно говорит мужчина. – Машин на дорогах развелось, как собак нерезаных.
Клерк начинает беспомощно рыдать. Агрессивная бабка гладит его по голове:
– Что у тебя за работа такая, что зарежут? А?
– Заседание у меня. Первое выступление… – всхлипывает клерк. – Всю ночь готовился…
– Заседание? – с подозрением осматривает клерка человек. – А где ты работаешь… гнида?
– А почему вы меня обижаете? – возмущается клерк и добавляет горделиво: – В мэрии.
В салоне зависает напряженная пауза.
Ее пытается разрядить агрессивная бабка:
– Ну, дай Бог здоровьечка! Не зарежут. Мэр у нас хороший. Такая пампушечка… у-тю-тю… Батюшка наш родной, гречку давал, голубок.
– Да тот мэр уже в Эфиопии с маврами у костра скачет! – улыбается парень.
– Все равно – голубок! – не сдается бабка. – Кормилец!
– Так это вы там цены повышаете? – хмурится мужчина, глядя на клерка.
Голоса:
– Они, они! Голубчики, цари небесные…
– Врет он! Разве они в транспорте ездят? Из-за них все движение перекрывают, голубков этих…
– Может, и ездят – спрос изучают!
– Какой спрос?
– А такой: долго ли терпеть будем!
– Точно! Засланный казачок!
– А вот мы сейчас и покажем – долго или нет! Хоть одного замочим! – говорит мужчина. – Вяжи его, братва!
– Где та веревка, которой вора вязали? – говорит его товарищ. – Давай сюда!
– Люди, да вы что? – пугается клерк. – Я там – дирижером работаю…
– Что? Кем? – надвигается на него толпа. – Врет! Каким еще дирижером?
– Ну… я… музыкант… – бормочет клерк.
– Музыканты в переходах сидят! Мочи его, братва!
Люди встали с мест. Угрожающе окружают клерка.
– Удавочку… удавочку возьмите! – подсказывает карманник.
– Точно! Свяжем его – и в мэрию! – подсказывает женщина. – Чем этих несчастных ловить – лучше уж крупную рыбу в заложники взять!
– Стойте! – орет клерк. – Я все расскажу…
– Ну?
– Сейчас, сейчас расскажу, – с отчаянием говорит клерк.
– Ну-у-у?
Клерк решительно встает, настраивается выдать «военную тайну».
Все замирают, слушают:
– Работал я в ансамбле Красной нашей армии. Заслуженный деятель искусств! Потом такие времена настали: пришлось в ресторане играть. В «Дубках», может, знаете, за пятым километром. В снег, в дождь ездил. Хочешь не хочешь – должен. На такси больше уходило, чем зарабатывал… Но держался, потому что рояль там хороший – настоящий «Беккер». Играть на таком одно удовольствие! Ну вот. Играл иногда до утра. Однажды выхожу – Матерь Божья: руки немеют, глаза на лоб лезут, есть хочу, хоть плачь. В голове – туман, потому что раз тридцать на этом «Беккере» «Все будет ха-ра-шо!» лабал. На заказ… Стою на лестнице угоревший. Швейцар наш, Геник, говорит – может, такси тебе вызвать? А какое такси – у меня детей трое: каждую копейку в дом. А вокруг – «мерсы», «ламборджини»… «Все будет ха-ра-шо…»? Ну, бес меня и попутал. Взял я клюшку для гольфа – они у нас там в холле для антуража стояли – и начал по «мерсам» этим лупасить. Ничего больше не помню – пришел в себя только, когда приговор зачитывали: три года с конфискацией. Вот вам и «ха-ра-шо…». На зоне играл в оркестре. Повстречался мне там добрый человек – капитан Птицын, очень музыку уважал. Покорешились. Вышел – ребенка у него крестил. Капитан Птицын – высокого полета был. Года через три встретил его, а он уже охранником в мэрии. Говорит: у нас тут как раз дирижера для хора ищут. Чтобы свой человек был, надежный… Ну, я и пошел… Хор поручили собрать, чтобы на торжествах хорошо пели. Сегодня – первый день. Всю ночь готовился, я ту песню, которая там в почете, впервые должен был исполнять!
Встает клерк в полной сочувственной тишине и начинает напевать:
– Харе Кришна! Харе Рама!Харе! Харе! Харе Кришна!Харе Кришна! Харе Рама!Харе! Харе! Харе Кришна!И так весело в маршрутке становится, так хорошо и тепло у всех на душе.
Подпевают. Агрессивная бабка всем печенье, что для внука везла, раздает…
Благодать…
Но встает со своего места элегантная дама, медленно подходит к толпе, подпевающей клерку, обольстительным движением поправляет воротничок своей шубки, приближается к пассажиру с гитарой – он на последней ступеньке едва держится, эротично проводит ладонью по струнам и говорит, как та Анна из фильма «Место встречи изменить нельзя»: