Что она сказала? Она должна ущипнуть меня за ногу.

— Очень смешно, мама.

— Я не шучу. Я никогда не шучу о чем-то таком важном.

Я могла сказать, что она имела в виду его. Мои пальцы сжались вокруг простыней. Я смутно осознавала, что я больше не в своем бальном платье, а в зеленом лазаретном халате.

— Я думала, что Артур был легендой настоящего мифа?

Мама покачала головой.

— Это то, во что Маги заставили тебя верить, но на самом деле это ничто, кроме как тщательная работа пропаганды. История была запутанная и превратилась в легенду, чтобы скрыть правду о реальных событиях и людях.

Я рассматривала эту идею. Сокрытие правды за рассказом было похоже на принцип магических существ. Динь-Динь по версии фей не была ничем больше, чем хорошей пиар-компанией. Далеки от того, чтобы быть вычурными и безобидными, феи были страшными, способными измельчать обычных на кучу клейкого месива в считанные секунды — если они хотели и если Веление не держало бы их в узде. Это была отрезвляющая мысль и я, что магия Ночных Кошмаров была такой редкой.

Я откашлялась.

— Итак, Артур и Мерлин были настоящими людьми?

Мойра опустилась на колени, положив руки на край кровати.

— Нет. Те вымышленные персонажи основаны на реальных людях.

Я посмотрела ей в глаза, просматривая в уме все фильмы и книги о короле Артуре. Этот миф повлиял на все, даже на кампус, отображенный в статуях и в произведениях искусства.

— Тогда история правдива? — спросила я.

Мойра отмахнулась от вопроса.

— Для этого нет времени. Важно, чтобы ты знала, что меч является источником питания для Веления.

Я сглотнула, дрожь страха волной прошлась через меня. Источник питания магического заклинания, по сути, заклинание в себе, его сердце.

— Ты хочешь сказать, что убийца пытается сломить Веление?

Внезапно стало трудно дышать, как будто кто-то ударил меня в грудь.

— Или это, или он пытается получить контроль над ним. Меч, вот что делает Веление возможным. Тот, кто контролирует меч, управляет Велением. Власть, которую они могут использовать над всем и всеми. Впрочем, они выбирают.

Я подумала о Розмари, лежащей мертвой на кладбище, ее теле, изувеченным и в синяках, и о мистере Анкиле, его теле, развалившемся горячим мясом. Не было сомнений, что убийца причинит еще больше зла.

Мама стояла с торжествующим видом в глазах.

— Итак, теперь ты поняла опасность, держись подальше от нее.

Я открыла рот, чтобы поспорить, но Мойра обернулась на звук вошедшего в комнату. В глазах дежурной медсестры было удивление, но прежде чем она успела среагировать, моя мама вытянула руку и сказала:

— Амнес-сомни.

Лицо медсестры стало расслабленным. Она стояла, недвижно и без сознания. Я не узнала заклинание, но не сомневалась, что оно было нелегальным.

— Что ты делаешь? — спросила я.

Мойра повернулась и указала рукой на меня. Я снова уснула, прежде чем она закончила произносить заклинание.

Когда я проснулась в следующий раз, я почувствовала теплый свет на моем лице. Меньше чем за один удар сердца все подробности предыдущей ночи прибежали в мою голову.

Мистер Анкил.

Умер.

Еще одна победа. Еще одна смерть, которую не смогли предсказать бесполезные сонные пророки.

И убийца, решивший покорить Веление.

Я услышала звук переворачиваемой бумаги и открыла глаза, смотря на источник. Когда я увидела Элая, сидящего в кресле рядом со мной с журналом в руках, я снова их закрыла. Я старалась оставаться совершенно неподвижной, желая остаться бессознательной. Я не была готова ни с кем встречаться и больше всего с ним.

— Ты можешь перестать притворяться, — сказал Элай. — Я могу видеть твои глаза, движущиеся за веком.

Я посмотрела на него.

— Это не называется Быстрое Глазное Движение, вообще нет.

Он улыбнулся.

— Ты должна чувствовать себя лучше, если ты уже дерзишь.

Я не чувствовала себя лучше, даже хуже вообще-то, но я ничего не сказала, любой ценой надеясь избежать темы о самочувствии.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я. Он был снова одет в обычную одежду, но не выглядел так, будто много спал.

Элай отложил журнал на стол между креслом и больничной кроватью.