– Бася очень жалела, что вы уехали, – сказала Анна. – Федя, это был он?

– Не знаю, – честно ответил Федор. – Может, и он. Его зовут Валерий Павлович Кот, и я думаю, вы его знаете.

– Я его знаю? – воскликнула я. – Да я видела его в первый раз в жизни!

– Вы его просто не рассмотрели, Аня. Это был ваш новогодний гость, Круизер. И у него был ключ от квартиры вашей подружки. Он сказал, что прихватил его случайно, собираясь вернуться.

– Круизер? Баськин ключ? Не может быть! А зачем он напал на меня? Он хотел меня убить?

– По его словам, он не нападал, он хотел поговорить, а вы бросились бежать. У него не было при себе оружия. Я бы позвонил вам еще вчера, но пришлось просидеть несколько часов в участке. Сами понимаете, давал показания, то, се…

– Но он же бросился на меня! Он же мог позвать, сказать что-нибудь… не знаю! А он бросился!

Федор Алексеев еще в бытность свою оперативником относился к показаниям свидетелей довольно скептически, будучи уверен, что происходящее каждый человек воспринимает субъективно, в силу воображения, жизненного опыта и даже информированности. А также заданности восприятия. Анна ожидала нападения, а потому уверена, что Круизер на нее напал. И он, Федор, ожидал, что на нее нападут, а потому… Одним словом, все очень субъективно. Этого он Анне, разумеется, не сказал – долго объяснять, а также в воспитательных целях – будет осторожнее в выборе знакомых.

О том, что Ольга Свиридова задержана, он ей тоже не сказал…

В восемь утра Федор Алексеев позвонил в дверь квартиры двадцать шесть, где жил Степан Андреевич, сосед и друг Петра Даниловича Грача, по прозвищу Кулибин, убитого двадцатого октября прошлого года. Старик узнал его сразу. Был он, несмотря на ранний час, одет и чисто выбрит. Взглянул вопросительно. Задержал взгляд на черных очках. Федор снял их, и старик молча покачал головой.

– Кажется, кое-что проясняется, – сказал Федор, кашлянув. – Мы могли бы зайти к… Петру Даниловичу? Ключ еще у вас?

– Думаешь, найдешь? Кто ж тебя, парень, так приложил?

– Надеюсь. Главное, знать, что искать. Кто приложил? Случайно получилось. Ничего, если я буду в очках?

– А чего ж раньше-то… – Старик махнул рукой: – Пошли.

Знакомая узкая прихожая, затхлый воздух запертого помещения.

– Что смотреть будешь?

– Квитанцию, чек, справку, документ… не знаю. Любую бумажку.

– Все Петины документы в письменном столе, если ваши не забрали.

Бумаги были на месте, в правом ящике письменного стола, служившего также чем-то вроде верстака в кабинете-мастерской. Поздравительные открытки столетней давности, квитанции об уплате коммуналки, магазинные чеки… Федор бегло просмотрел их и взглянул на старика. Тот пожал плечами. Федор начал снимать одну за другой книги с самодельной полки над столом и пролистывать. Пусто. Он походил по комнате, осторожно ступая, чтобы не наступить на осколки разбитых часов, подошел к стене с ходиками, вытянул шею. Особенно его интересовали крошечные каморки, откуда выскакивали птицы и звери.

– Тебе тайник нужен или… чего тебе нужно? – спросил сосед, внимательно наблюдая за передвижениями Федора.

– Тайник? Вряд ли…

– А чего?

– Просто место, куда Петр Данилович мог положить одну бумажку.

– Ценную?

– Нет.

– Если не ценная, мог выкинуть, – заметил старик.

– Люди в возрасте ничего не выбрасывают, – возразил Федор. – Моя бабушка, например…

– Твоя правда. Никогда не знаешь, где сгодится.

Они прошли в спальню. Федор потянул за медное колечко. Дверца шкафа, заскрипев, распахнулась. Несколько рубашек, костюм, куртка, плащ, новое пальто… небогато. Федор пошарил по карманам и вытащил из внутреннего кармана нового пальто сложенный вчетверо зеленоватый листок. Развернул, прочитал. Довольно хмыкнул.

– Оно? – спросил старик.

– Оно, Степан Андреевич! Спасибо.

– Не на чем. И теперь знаешь, кто Петю?..

– Почти. Теперь мы с вами оформим протокол изъятия… на всякий случай. И вы распишетесь как понятой. Имя, фамилия, дата и название документа.

… Дочке Моисеенко Ивана Григорьевича, пенсионера, убитого второго декабря, Наде, Федор Алексеев дозвонился с третьей попытки и попросил о встрече. Немедленно. И еще попросил захватить с собой монету – Константиновский рубль.

Перед началом семинара в «бурсе» Федор успел заехать к своему старинному знакомому коллекционеру и пробыл у него двадцать минут, после чего выскочил из подъезда, погрузился в свой белый «Форд» и рванул с такой скоростью, что, случись здесь представитель ГАИ, не миновать бы ему штрафа.

Он промчался по коридору третьего корпуса университета и с чувством выполненного долга упал на стул в своей любимой аудитории номер тринадцать – амфитеатре. Появление его совпало с прозвеневшим звонком. Он обвел взглядом учней и строго сказал:

– Начнем, пожалуй, господа. Добровольцы, вперед!

Черные очки он так и не снял, сидел в них, кивал, делая вид, что прислушивается к монотонному бубнению добровольца. Не выдержал, достал из портфеля зеленоватую бумажку, изъятую из кармана пальто старика-механика, Константиновский рубль и пластиковый пакетик с осколками стекла, подобранный в квартире учителя физики, убитого десятого декабря прошлого года…

…Он тогда приказал его сыну, стоявшему у письменного стола:

– Стоять! Замрите!