– Кроме того, я познакомился с сыном учителя физики, убитого пятнадцатого декабря. Его зовут Юрий Корниенко. Он, оказывается, живет в нашем городе с рождения и в Америке никогда не был. Он понятия не имел, что Иван Ильич его родной отец, и считал родным приемного. Тот, увидев некролог, все ему рассказал. Хороший молодой человек, программист.
– Зачем он говорил, что сын в Америке? – спросил Савелий.
– Чтобы не возникало лишних вопросов. Сын в Америке, переписываются по электронной почте. Точка. На письменном столе стоит фотография Юрия, то есть он смотрел на него издалека, фотографировал, но ни разу не подошел и не попытался познакомиться.
– Почему?
– Могу только догадываться, Савелий. Там была не очень красивая история, как я понимаю, – он соблазнил свою ученицу, она забеременела, и им пришлось пожениться. А через год она от него ушла. И ни разу не упомянула мальчику о родном отце… Что это, господа? Жестокость? Ненависть? Месть?
Никто ему не ответил. Савелий пожал плечами:
– Я кое-что нашел там… но об этом пока рано, нужно сначала разобраться.
Теперь из криминальных хроник. Вчера вечером был убит в своем кабинете эксперт-искусствовед, некто Владимир Свиридов.
– Снова Стрелок? – перебил его Савелий.
– Свиридов был заколот кинжалом с узким лезвием и костяной рукояткой.
– Откуда ты знаешь?
– Разве твоя подчиненная Анна Ломакина тебе не рассказала?
– Анечка? Нет… А что?
– Твоя Анечка – опять чуть ли не главная героиня. Кадры, однако, у тебя, Савелий… Владимир Свиридов – муж ее подруги, Ольги Свиридовой. Они были вчера в театре, а потом она пригласила девочек к себе в гости… в полночь. С ними был журналист Алексей Добродеев, – я уверен, вы все прекрасно его знаете, – и они обнаружили в кабинете труп хозяина. Все, что мне известно об убийстве, рассказали Анна и ее подруга Бася… Анна позвонила мне, как только их отпустили, около семи утра, попросила приехать, и они во всем признались. И просили подыскать хорошего адвоката для Ольги Свиридовой…
– Зачем ей адвокат? – спросил Савелий. – Они что, думают…
– Я тоже спросил зачем, и они выложили мне подробности семейной жизни Свиридовых. Эти подробности наводят на мысль о возможной причастности жены.
– То есть это не Стрелок?
– Я бы не стал этого утверждать, Савелий. Я не знаю.
– Но ведь у него почерк… а тут кинжал.
– Он был бы последним идиотом, если бы после… продолжал пользоваться тем же оружием. Можешь не сомневаться: он сбросил ствол в тот же вечер… тридцать первого декабря.
– Какое сегодня число? – вдруг спросил Коля.
– Пятнадцатое января. Хочу вас обрадовать, господа, ночью обещали минус двадцать пять. А то эта слякоть уже достала!
Глава 24
Погоня
В шесть вечера позвонил Федор Алексеев и сказал, что отвезет меня домой… то есть к Баське. Я спросила зачем, и он ответил, что нам нужно поговорить. Он встретил меня у входа в издательство, усадил в машину – белый «Форд». Прямо рыцарь на белом коне! И еще сказал, что он из больницы и что капитан Астахов наконец пришел в себя.
– Слава богу! – вырвалось у меня. – А его можно навестить? Мы с Баськой придем. Что ему можно?
– Ну… соки, фрукты какие-нибудь или кефир, – ответил Федор, поморщившись, и я поняла, что он не знает, и решила, что спрошу завтра у Савелия.
– Как ваша подруга? – спросил он.
– Не знаю, я весь день не могу дозвониться. – Я поняла, что он имеет в виду Ольгицу. – Я очень беспокоюсь… Знаете, Федор, мы ушли, а она осталась с этими людьми, и… мне до сих пор стыдно! Нужно было остаться или хотя бы попытаться.
– Я понимаю, но, если вам предложили уйти… Кстати, вам никто из полиции не звонил?
– Нет. Ее арестуют?
– Не знаю. Сейчас сдам вас Басе, доберусь до дома и попытаюсь узнать. Весь день не мог вырваться – то семинар, то консультации.
– Федор, его поймают?
– Поймают, Аня, даже не сомневайтесь.
– А вы что-нибудь знаете?
– Что-нибудь… знаю. Думаю, что знаю. Понимаете, Аня, тут нужно думать не о каждом случае отдельно, а решать задачу в целом. У меня своя система. Стрелок выполняет некую задачу и везде действует одинаково, причем неоправданно жестоко. Именно от этого нужно отталкиваться.
– Вы имеете в виду почерк?
– Почерк… да, и смысл. Мотив. Нам нужно понять зачем…
Он не закончил фразу, и я закончила вместо него:
– …зачем он убивает!
Я хотела спросить, скольких еще Стрелок должен убить, чтобы они поняли зачем, но вовремя прикусила язык: вспомнила, что Федор – философ, а не сыщик. Капитан Астахов чуть не погиб, и его коллеги делают все, что могут. И если Стрелка до сих пор не поймали, значит… значит… получается, он сильнее и хитрее. Я вздохнула и спросила:
