Тем временем Луго готовился к крупной экспедиции на Тенерифе. Весной 1493 года он снарядил 15 судов, посадил на них тысячу человек и 120 всадников. Он вез с собой на остров и Эгонайгу, бывшего окрещенного правителя Гран-Канарии, который получил теперь ис­панское имя дон Фернандо. Высадившись на берегу, Лу­го водрузил там огромный деревянный крест. Город, воз­никший на том месте, носит поэтому имя Санта-Крус.

Эгонайга встретился с местными вождями на вершине горы Лагуна и сказал им, что испанцы принесли с собой только добро. Позже внизу, в долине, один из вож­дей, Бенехоме, встретился с Луго, и тот предложил тор­говать, признать христианскую религию и испанскую ко­рону. Бенехоме согласился на первые два пункта, но хо­зяином на острове пожелал остаться сам. Другие же правители признали власть короля Испании полностью. Луго принял это за доброе предзнаменование, ибо сам был противником войны.

Спокойная жизнь длилась около года. Тем временем Колумб вернулся из заокеанского похода, был принят в Испании с почестями. Чтобы продолжить начатое дело, он вернулся с 17 судами и 1500 человек команды на Гран-Канарию и Гомеру, взял с собой гуанчей и снова поплыл через океан.

Луго с завистью смотрел на прославленного генуэзца. Страстное желание захватить Тенерифе и прославить­ся заставило его спешно собирать новые силы.

4 мая 1494 года он предпринял решающий удар. Соп­ровождаемый надежным телохранителем-канарцем, он повел войско на Лагуну и дальше на Таого. Все вокруг было тихо — ни гуанчей, ни даже коз не было видно. Верные Луго канарцы предупредили испанцев, что гуан­чи очень хитры. Но Луго считал, что раз нет боя, то и бояться нечего. Гуанчи успели хорошо изучить особенности натуры Луго и тщательно укрылись.

В ущелье отряд Луго попал в окружение. Солдаты устремились было за козами, которые медленно втя­гивались в котловину, влекомые едва слышным свистом гуанчей, и попались на уловку. Со скал полетели камни и стрелы. Закипел рукопашный бой. Самому Луго ударом камня выбило зубы. Темной ночью ему вместе с 150 сол­датами удалось подняться по склону. Вместе с ними бежали 50 верных Луго канарцев. Они спешно отплыли на небольшом судне, и в море их подобрал испанский воен­ный корабль.

Соблюдая законы войны, гуанчи вернули противнику 30 пленных испанцев.

Правитель Аниатерфе, желая угодить Луго, прислал ему на помощь войско и подарки. Луго принял воинов и назначил их на каравеллы гребцами. Но когда суда вышли в море, он приказал бросить их в трюмы и задраить люки. А потом отправил людей в рабство. Когда Изабелла узнала об этом подлом поступке, она вернула проданным в рабство свободу, а Луго отправила в изгна­ние на остров Гран-Канария.

Гуанчи рано радовались свой победе — остров был заранее поделен между знатными испанцами. Второй по­ход на Тенерифе начался при участии знатных господ и торговцев — их было 75 человек, а при них 1500 солдат и 100 всадников, а также новейшие пушки. Они выса­дились на островах, заново отстроили старые укрепле­ния. Среди гуанчей по-прежнему не было единства. Мно­гие правители поссорились с Бенехоме. Правитель Вимара, хранивший священную статую, перешел на сторону испанцев, хотя знал об их низости. И когда по острову разнесся клич о войне, многие заняли выжидательную позицию.

Гуанчи не нападали первыми — они были бессильны перед каменными стенами форта, их сила могла прояви­ться только в открытом бою. Неожиданной поддержкой для испанцев стала эпидемия чумы. Она щадила солдат и тысячами косила канарцев. Но испанцы не решались на­падать, боясь заразиться.

В это время Луго, испросивший милости королевы, вновь высадился на острове и повел войско в наступление. Пушки уничтожали гуанчей сотнями, а предательство Эгонайги стало решающим в битве. Остатки войска Бенехоме бежали в горы. Постепенно испанцы покорили весь остров — на это понадобилось три года. Гуанчи угоняли в горы скот, вырубали сады, затаптывали поля. Однажды уцелевшие вожды собрали большой совет, и часть их решила идти к испанцам и перенимать их рели­гию. Луго знал, какую большую роль играют вожди в жизни канарцев, и приказал вывезти самых влиятельных в Испанию. Там им предоставили полную свободу действий. Без вождей племена гуанчей легко поддавались управлению.

Скоро судьбу Гран-Канарии разделили и другие ост­рова.

Остров Тенерифе был последним из Канарских остро­вов, покоренных испанцами. Уцелевших жителей лиши­ли всех прав, а страна их стала территорией Испании. Испанцы устроили там гасиенды, где стали батрачить потомки гордого народа.

Такова печальная история покорения Канарских ост­ровов, дошедшая до нас в хрониках францисканских мо­нахов Бонтье и Леверье, сопровождавших Бетанкура, доминиканского монаха Алонсо Эспиносы, историка Хуана Абреу Галиндо и некоторых других. Однако хро­ники Бонтье и Леверье и рукопись Эспиносы хотя и ос­новные, но не единственные источники сведений о жите­лях архипелага. Кто были эти хронисты? О некоторых из них нам известно достаточно много. Другие до сих пор остаются в тени. Быть может, именно у них мы и найдем ключ к разгадке тайны гуанчей?

Твердая земля надежнее под ногами, чем зыбкий палубный настил. Как ни крепка каравелла, быв­шая домом в течение стольких недель, а каменный дом на берегу океана лучше, и долгие часы уединения, и спокойная, небуйная природа, так похожая на свою, нор­мандскую... И еще — поездки на соседние острова, чтобы описывать местные достопримечательности на предмет основания здесь поселений и торговых домов...

Двое францисканских монахов, сопровождавших Жа­на де Бетанкура в экспедиции на Канарские острова, стали первыми свидетелями жизни населения архипела­га. Их записки, первоначально датированные 1406 годом и дошедшие до нас благодаря французскому изданию 1629 года и английскому 1872 года, сохранили первые более-менее подробные рассказы о гуанчах. До монахов никто столь подробно не собирал сведений о канарцах.

Методично, остров за островом, обследовали хро­нисты архипелаг. Записывали из-за чрезмерной ретивос­ти все детали, многих из которых никакой важности не представляли — так, на всякий случай. Они были уве­рены, что первыми из европейцев ступили на эти остро­ва. Монахи, конечно же, не знали о том, что во Флорен­ции, в библиотеке Мальябекки уже в те годы более по­лувека хранился манускрипт, к которому мы не раз обра­щались на страницах нашей книги. Его название гово­рит о причастности Боккаччо к событиям на Канарских островах. Так или иначе, в ту эпоху каждая нация в своих заморских планах могла полагаться только на собствен­ные силы, и сведения, собранные и обработанные Бокач­чо, даже если бы они и были известны Бетанкуру и отправившей его кастильской короне, явно бы их не удовлетворили: уж слишком они были «непрактичными», те самые первые сведения. Можно сказать, их написал поэт. Вслушайтесь: «Язык у них (канарцев.—Н.Н.) очень тихий, произношение похоже на итальянское. Земля засеяна различными культурами. Путешественники мо­гут увидеть фруктовые деревья, сады, зерновые, овощи.