– Я не могу их обвенчать!
– запротестовал Старбак.

– Если у тебя получилось отправить душу моей Эмили на небеса - получится и обвенчать мою дочь и Роберта Декера.

Великий Боже, подумалось Старбаку, и каким же образом объяснить Томасу Траслоу его вопиющее заблуждение касательно разницы между церковной и светской властью?

– Для надлежащего бракосочетания, - продолжил настаивать он, - ей следует отправиться к мировому судье и...

– Власть Господа превыше любого судьи, - Траслоу зашагал прочь от могилы.
– Салли будет обвенчана слугой Божьим, а не каким-то адвокатом, которому лишь бы денег стрясти.

– Я не рукоположен!

– Не надо таких отговорок. Ты меня целиком устраиваешь. Я ведь слышал твои слова, мистер Старбак, и если Господь не прислушается к твоим словам - значит, он вообще ни к чьим не прислушается. И если моей Салли суждено выйти замуж, я хочу, чтобы ее обвенчали по всем законам Божьим. Я не хочу, чтобы она снова беспорядочно гуляла. Когда-то она была взбалмошной, но ей пора осесть. Так что помолись за нее.

Старбак не разделял веры в молитву, способную заставить девчонку "осесть", но почему-то говорить об этом Траслоу не хотелось.

– Почему вы не отвезете ее в долину? Наверняка там найдутся священники, которые должным образом обвенчают их.

– Священники в долине, мистер, - Траслоу, придавая веса своим словам, ткнул Старбака пальцем в грудь, - оказались слишком, мать их, важными птицами, чтобы заняться похоронами моей Эмили и - поверь мне, мистер!
– они такие же, мать их, слишком важные, чтобы обручить мою дочь с ее парнем! А ты что же, решил, что тоже слишком хорош для таких как мы?
– палец снова совершил атаку на грудь Старбака и остановился.

– Для меня будет честью отслужить для вашей дочери службу, сэр, - поспешно заверил его Старбак.

Салли Траслоу и ее парень прибыли после захода солнца. Салли сидела верхом на лошади, которую вел Ропер. У крыльца отцовского дома, освещаемого свечным фонарем, она спрыгнула.

Не смея встречаться взглядом с отцом, Салли, одетая в голубое платье, смотрела в землю, прикрывшись черным чепцом. Беременность еще не отразилась на ее тонкой талии.

Позади стоял молодой человек с круглым и невинным лицом. Он был чисто выбрит, но казалось, что ему вообще не по силам отпустить бороду даже при желании. Ему вполне могло быть шестнадцать, хотя Старбаку показалось, что и того меньше. Роберт Декер обладал жесткими, песочного цвета волосами и доверчивыми голубыми глазами. Пряча улыбку, он кивнул, приветствуя будущего тестя.

– Мистер Траслоу, - с осторожностью произнес юноша.

– Роберт Декер, - ответил Траслоу.
– Познакомься с Натаниэлем Старбаком. Он - слуга Божий и согласился обвенчать тебя и Салли.

Декер, нервно теребя обеими руками шляпу, радостно кивнул Старбаку:

– Оченно рад знакомству, мистер!

– Смотри сюда, Салли!
– прогремел Траслоу.

– Я не знаю, хочу ли замуж, - жалобно возразила она.

– Будешь делать, как говорят, - прорычал отец.

– Я хочу обвенчаться в церкви!
– настаивала девушка.
– Как Лора Тейлор, настоящим церковником!

Старбак не услышал и одного слова, да и вообще, ему было плевать, что она говорит. Он просто стоял и пялился на Салли Траслоу, мысленно спрашивая себя, для чего Господь создал подобную загадку.

С чего бы деревенской девушке, плоду прелюбодеяния с грубияном, обладать такой красотой, что затмевала само солнце? А Салли Траслоу была красавицей. Ее глаза были синими, как небо над морем Нантакета, лицо прекрасным, а губы - полными и манящими, о каких только можно мечтать.

В свете фонаря ее шоколадные волосы с золотистыми прядками казались еще ярче.

– Свадьба должна быть настоящей - ныла Салли, - с венчанием вокруг аналоя.

Без венчания женились жители глубинки или рабы.

– Ты собираешься воспитывать ребенка сама, Салли, - спросил Траслоу, - без мужа?

– Так нельзя, Салли, - жалко и тревожно добавил Декер, - тебе нужен мужчина, чтобы работать и присматривать за вами.

– Может, и не будет никакого ребенка, - с обидой огрызнулась она.

Рука Траслоу, подобно молнии, взметнулась вверх и в полную силу хлестнула Салли по щеке. Звук от удара был похож на щелчок кнута.

– Убьешь ребенка, - угрожающе прорычал он, - и я твою спину так ремнем оттяну, что кости выступать будут, поняла?

– Ничего я не сделаю, - захныкала она, согнувшись от удара. Лицо покраснело от пощечины, но в глазах все еще горели воинственность и хитрость.

– Знаешь, как я поступаю с коровами, которые бросают детенышей?
– заорал Траслоу.
– Я режу их. Думаешь, кому-то будет дело, если я похороню в земле еще одну суку, убившую ребенка?

– Да ничего не сделаю я! Правда! Я буду хорошей девочкой.