Шерон удостоила ее мрачного взгляда. Но Лавиани это не заботило. Сейчас ее интересовали лишь мэлги.

– Лагерь у них временный, – наконец сказала она. – Но пока они не собираются уходить. Мы можем просидеть здесь день, а можем и неделю. И рано или поздно они все равно обнаружат нас. Чем дольше тянем, тем больше рискуем.

– Твои предложения?

– У меня есть идея, – вызвался Тэо, думавший об этом все утро. – Нужно, чтобы они хотя бы на несколько минут ушли из лагеря. Тогда можно будет добраться до моста.

– Да ты гений, мальчик! – язвительно произнесла Лавиани. – И как мы такое провернем? Ты выйдешь и сделаешь перед этой чудесной публикой колесо, рискнув своей задницей, а мы прокрадемся за их спинами?

Она увидела его взгляд и, не скрывая удивления, произнесла:

– Да ладно?! Ты, верно, шутишь! Это даже не охотники за головами, которым ты, кстати, попался. Это мэлги, и люди живыми им не нужны.

– Мне сегодня не до шуток. Я могу выманить их и отвлечь.

– Слушай, это безрассудно, – поддержала сойку Шерон. – Мы придумаем что-нибудь другое.

– Не придумаем, – возразил Пружина. А когда они заметят нас, как правильно сказала Лавиани, мы погибнем все трое. Послушай, Шерон, – вскинул он руку, заметив, как указывающая собирается горячо возразить. – Я и так обеими ногами в могиле. Шансы на помощь шаутта ничтожно малы. Я готов рискнуть и дать вам возможность пробраться в Талорис.

– Я не стану этого делать!

– Станешь. Я быстрее вас обеих. – Он не заметил, как сойка иронично приподняла бровь, реагируя на это заявление. – И более ловкий. Лавиани же тебя защитит лучше, чем это бы сделал я. Я с легкостью убегу от них, уведу от моста. А затем вернусь и догоню вас. От моря быстро поднимается туман, это нам на руку.

– Подумай еще раз, мальчик, – вмешалась убийца Ночного Клана. – Я понимаю, что, возможно, безумие пустого уже одолевает тебя, но ты должен понимать: бег наперегонки с мэлгами не выиграть даже тебе. Они выносливее людей и ничуть не глупее. Ты умрешь.

– Я и так умру. – Он улыбался. – Боли по утрам порой такие, что еще немного, и я превращусь в хнычущего ребенка. Или действительно стану пустым, и тебе придется меня остановить. А я бы не хотел этого. Да. Конечно. Риск есть. Ты права. Но я уверен в себе. Это куда менее опасно, чем пляски на канате. Доверься мне, пожалуйста. Я никогда не занимаюсь авантюрами.

Лавиани испытующе посмотрела на него:

– Вижу, ты вбил это себе в башку. Теперь не выветрится. Их шестнадцать, они легко могут взять тебя в клещи. И у мэлгов есть копья.

– Зато нет луков.

– Зато могут быть пращи. Один маленький камушек в твой висок, и череп треснет ничуть не хуже, чем от удара топора.

– Постойте! – прервала их Шерон. – Вы что, всерьез рассматриваете эту возможность?!

– Девочка, как ты думаешь, какой у нас выбор? Отправить тебя вместо циркача? Ты нужна шаутту. Без тебя не будет сделки. Пойти мне? Вариант. Но если на вас кто-то нападет, не уверена, что Тэо сможет выстоять даже против одного опытного воина. А их тут десяток. Так что да. Я рассматриваю его предложение очень серьезно. И для себя уже все решила. А ты?

Тэо не чувствовал ни страха, ни волнения, когда, обойдя площадку по кругу, вышел из своего укрытия. Бросил взгляд на каменную гряду, где сейчас прятались Шерон и Лавиани, и ощутил себя точно так же, как во время любого своего выступления, когда оказывался под взглядами зрителей, – чуть азарта и много спокойствия.

Он не волновался. Не переживал. И не думал о том, что будет дальше. Сейчас все это было совершенно не важно. Он довольно долго наблюдал за мэлгами, отмечал про себя, как они двигаются и насколько могут быть сильны, – и был готов к своему «выступлению».

Кинжал оттягивал пояс. Шерон, несмотря на возражения Пружины, отдала ему свое оружие.

Тэо направился к лагерю и, видя, что его не замечают, замахал рукой и крикнул:

– Эй!

Сперва к нему повернулась одна голова, затем две, следом остальные… Черные глаза без зрачков уставились на акробата. Он читал на грубых лицах недоверие, если даже не потрясение.

– Я тут заплутал, не подскажете, где ближайшая таверна? – Тэо сомневался, что его вообще поняли, но продолжал приветливо улыбаться.