Один из мэлгов пружинисто встал на ноги, склонив голову набок, изучая невесть как появившегося у лагеря человека. Остальные, помешкав, тоже начали подниматься, и удивление быстро покидало их бледные, уродливые лица. Самый здоровый произнес несколько фраз и поманил Тэо, приглашая сесть к костру, но тот остался на месте, видя, как людоеды берутся за оружие, как внимательно следят за каждым движением, точно охотники, опасающиеся спугнуть оленя.

Он сделал шаг назад, стоило лишь первому мэлгу двинуться к нему, оставляя между собой и противниками дистанцию почти в тридцать ярдов. И в тот момент, когда один из них собрался метнуть копье, бросился бежать, петляя и слыша за спиной резкие, отрывистые команды.

Шерон сама не заметила, как прокусила нижнюю губу, наблюдая за безумием, которое устроил Тэо. Поняла, что сделала, лишь почувствовав сладковатый вкус крови во рту, и тут же забыла об этом.

Если раньше мэлги казались ей похожими на людей, то теперь, когда они увидели человека, в них появились звериные черты. Как у волков, собиравшихся задрать беззащитную овцу.

Девушка посмотрела на свою спутницу, которая, как и она, прижалась к камням. Хищное скуластое лицо сойки было точно у мертвой, жили лишь холодные глаза, не упускавшие ничего из творящегося на лагерной площадке. Лавиани легко предугадала происходящее – мэлги пытались взять Пружину в кольцо, медленно обходя по флангам.

Ей оставалось лишь скрипеть зубами, надеясь, что акробат понимает – его хотят прижать к обрыву, за которым лишь бездна и море, и останется небольшой выбор: или прыгнуть в губительные волны, или же закончить свою жизнь в качестве ужина. Но канатоходец не дал плану тварей осуществиться. Всего лишь полушагами, мягко отступая, сохранял дистанцию и не позволял загнать себя в ловушку.

– Умница, – прошептала сойка и, поймав взгляд Шерон, пояснила: – У него крепкие нервы.

– Я боюсь вместо него. – Сейчас указывающая жалела, что мэлги не заблудившиеся. Иначе она бы справилась с ними.

Со всеми.

Напряжение возрастало, словно натягивалась струна, и наконец наступил момент, когда мэлги в едином порыве кинулись на человека. Тэо, развернувшись, задал стрекача, легко перепрыгнув оказавшиеся на его пути высокие кусты. Копье, мелькнув, воткнулось в землю, не успев за циркачом. Преследователи устремились в погоню, и лишь двое остались охранять лагерь.

– Как я и думала, – произнесла Лавиани. – Всех выманить не удалось.

– И что теперь?

– Убьем их. Впрочем, нет. Ты останешься здесь. Я пока не уверена, что от тебя будет толк в прямой схватке. Это не твари с той стороны, так что свои таланты покажешь как-нибудь в другой раз.

– Их двое.

– Их всего двое, девочка. С двумя мэлгами справится даже такая старая рыбина, как я. – Она сняла с себя плащ, взяла нож в правую руку, закрыла глаза, досчитала до десяти и, радуясь, что девчонка не возражает ей, устремилась к лагерю, низко пригибаясь к земле и прячась за любым подвернувшимся по пути камнем. Женщина отлично успела изучить местность и знала каждое укрытие в округе.

Мэлги пытались сквозь грохот прибоя расслышать, как продвигается погоня. Оба были крепкими, на голову выше Лавиани, плечистыми, с широкими загривками и узловатыми руками. Ветер дул от них, и ее ноздрей коснулся запах чужих тел – мускус, мокрая шерсть и кровь.

Последние сорок шагов она пробежала стремительно, на ходу выбирая дорогу, отмечая разбросанные по лагерю вещи. Не замедлившись ни на миг, подхватила левой рукой лежавший на земле маленький кулачный щит.

Напасть внезапно не получилось. Ближайший воин заметил ее и не колебался – резким движением швырнул копье. Она видела, как то, вращаясь вокруг своей оси, летит прямо в нее, и, не снижая скорости, чуть пригнулась, пропуская смерть над правым плечом.

Оба людоеда отступили в стороны, обнажая мечи. Сойка поймала на щит первый удар, и тот оказался такой силы, что ее развернуло под клинок второго.

Лавиани не хотела использовать татуировки, здраво полагая, что в Талорисе они, возможно, пригодятся ей больше. Так что пришлось вертеться.

Больше она не допускала ошибок и не останавливала прямые удары меча щитом, лишь сбивала их, отводя от себя. Мэлги взяли ее в оборот, колошматя клинками, точно цепами, работая споро, как водяные мельницы, при этом не издавая ни звука.

Она не ожидала столкнуться с таким напором, а они, как видно, с таким проворством, и после минутной схватки противники, тяжело дыша и глядя друг на друга с ненавистью, остановились.

– Неплохо для уродов, – сплюнула Лавиани.

– Неплохо для бабы, – коряво произнес один из них на всеобщем языке, прыгнув вперед и занося меч над головой.

Он обманул ее, перехватив рукоять, и ударил наискось, а не вертикально вниз. Сойка осталась на месте, лишь подлетела в воздух – и ткнула своим длинным рыбацким ножом в открывшуюся шею противника. Выругалась, когда мэлг закрылся от смертельного укола предплечьем левой руки. Ее нож распорол его почти до кости, но Лавиани пришлось отшатнуться в сторону, избегая вновь взлетевшего меча.