Офицер был крайне удивлен и возмущен, когда этот невыносимый Вагалам внезапно, не соблюдая обычных предосторожностей, пренебрегая благоразумием, позволил себе его окликнуть, называя имя и чин, рискуя скомпрометировать и себя, и сотрудника Второго бюро. Используя лучшее средство воздействия на таких осведомителей, он счел необходимым нанести Вагаламу удар по наиболее чувствительному месту, — кошельку.

Старик заныл, топчась вокруг лейтенанта и жалуясь, по своему обыкновению, на шаткое состояние своих финансов. Но офицер не намеревался отказываться от своего решения. Вагалам это понял и сменил тему разговора.

— Мне нужно переговорить с вами.

— Завтра? — предложил офицер.

Но Вагалам прервал его:

— Нет, сейчас же, это срочно!

— Я вас плохо понимаю, почти не слышу.

— Простудился, кашляю, дорогой господин, — объявил Вагалам гораздо громче. Затем он вернулся к своему предмету: — Нам непременно нужно поговорить. Спустимся к воде, там будет спокойнее, — и Вагалам указал пальцем на ведущую к берегу Сены маленькую грязную лестницу.

Офицер согласился. На набережной, выходившей к зданиям Почетного легиона, в это время не было никого, иначе любопытные были бы крайне удивлены, увидев элегантного молодого офицера в прекрасном мундире спускающимся на берег в обществе похожего на Квазимодо старого нищего в рваной пелерине, с аккордеоном, висящим на ремне за спиной. Офицер пошел впереди. Во взгляде Вагалама мелькнула радость, и тот, кто всмотрелся бы в него, увидел, что этот проницательный, живой, умный взгляд не имеет ничего общего с обычным выражением Вагалама.

И действительно, человек, догнавший на улице лейтенанта де Луберсака, был не Вагалам, а полицейский Жюв. Он решил выяснить реальные связи Фантомаса (он не сомневался, что Вагалам — Фантомас), а для этого принять его вид, выдать себя за него, и в его облике выявить сообщников зловещего преступника. Жюв был уверен, что Фантомас, разоблачив себя в глазах Жюва, не рискнет, по крайней мере какое-то время, появляться в облике Вагалама.

Полицейский рассчитывал сейчас выведать что-нибудь у офицера из Второго бюро, поддерживавшего наиболее тесные отношения с Вагаламом.

Кроме того, Жюв намеревался проникнуть в среду, в которой бывал бандит, чтобы найти его следы…

Лейтенант де Луберсак неожиданно спросил его:

— Ну, как дело В.?

— Дело В.? — повторил смутившийся Жюв. — Идет понемногу, нового мало. «Что, к черту, может означать это дело?» — спрашивал он себя.

Но офицер, сам того не подозревая, пришел ему на помощь.

— Наш капрал должен был прибыть сегодня в Верден?

На этот раз Жюв сообразил: речь шла о капрале Винсоне. Решительно, Жюв шел по верному пути, и, по мере того, как он будет продвигаться в своем следствии, станет ясной связь между этими людьми: Броком… Бобинеттой… Вильгельминой… де Луберсаком… Винсоном. Все эти люди, очевидно, были персонажами трагической драмы, задуманной неуловимым Фантомасом.

— Срок его отпуска, — продолжал лейтенант, — истекает сегодня утром?

Жюв подтвердил:

— Он уехал вчера вечером.

— И у вас есть новости?

— Пока нет.

— Вы поедете в Верден?

— Возможно, — на всякий случай сказал Жюв.

Офицер, меняя тему, спросил:

— Ну, а документ?

— Хм!

Получалось, что выспрашивает не полицейский, а сотрудник Второго бюро; игра становилась опасной.

К счастью, де Луберсак сам помогал ему отвечать на вопросы.

— Я надеюсь, — заявил он, — что вы скоро его найдете? Это самая неотложная ваша задача…

Жюв подтвердил это, многозначительно кивая головой. Лейтенант же продолжал:

— Вы знаете, что получите в награду пятьдесят тысяч франков…

— Ох! — возразил фальшивый Вагалам с комическим сожалением. — Минус двадцать пять луидоров штрафа!

Лейтенант улыбнулся:

— Мы это обсудим. — Потом продолжал: — После смерти любовницы капитана Брока произошел ряд событий…

— Как? — спросил Жюв, приняв крайне удивленный вид. — Любовница капитана Брока тоже умерла? Бедная девушка!

Ошеломленный офицер посмотрел на аккордеониста.

— Вы что, Вагалам? Вы совсем идиот?

— Но почему, лейтенант?

Офицер топнул ногой.

— Никакого лейтенанта, я вам говорю! Господин Анри! Просто Анри, как хотите…

Жюв понял свою ошибку.

— Вы что, Вагалам, забыли о шалонском деле? Об убийстве певицы Нишун?

— Конечно, нет, — заявил лже-Вагалам.

— Ну, так что тогда?

— Тогда, — сказал Жюв, которому пришла в голову новая мысль, — тогда… Нет, я лучше помолчу.

Анри де Луберсак настаивал:

— Говорите! Я вам приказываю!

— Ладно, — согласился полицейский, все больше входя в роль Вагалама, — если вы хотите знать мое мнение, я полагаю, что Нишун вовсе не была любовницей Брока.

Де Луберсак заспорил:

— У нее нашли письма покойного…

— Ну и что? Это подстроено.

— Кем? — удивился офицер. Потом, подумав немного, вдруг сказал: — Но вообще-то вы должны это знать лучше всех, Вагалам, потому что именно вы ее видели последним в Шалоне; вы разговаривали с Нишун в среду вечером, накануне ее смерти…