Шрифт:
Не воспользовавшись лифтом, Бахва скачками взбежал на шестой этаж.
Еще не успев рвануть дверь, он на миг представил себе непорочную (приобретаемую стараниями рачительных жен и напоказ плененную в серванте) посуду: «Все переколочу вдребезги!» — но, влетев в комнату, замер на кончиках пальцев перед лоджией — сидевший там подле тахты врач обстукивал тело мальчугана словно бы игрушечным металлическим молоточком. И каким же — оох! — худеньким и жалким выглядел ребенок, с которого полностью стянули одеяло! Стиснув зубы, Бахва — уух каким усилием воли, аж искусав все локти, — взял себя в руки и стал прислушиваться. Но широкая дверь в лоджию была закрыта, — это могло окончательно свести с ума. Однако Бахва, кое-как справляясь с собой, продолжал стоять, — не мог же он помешать врачу.
Тут в комнату ввалился Андрадэ; увидев живое существо, Бахва процедил сквозь зубы: «Это все твоя вина и таких, как ты...» — и швырнул прямо ему в грудь только что замеченный воротник. Андрадэ пригнулся, подхватил свой воротник, сунул в карман. Как всегда, первому досталось интеллигенту, но Бахва ненавидел сейчас весь мир, всех людей, кроме, конечно, своего сына. До него донеслись слова вышедшего в коридор врача: «Ничего страшного, рефлексы совершенно нормальные, но все-таки, на всякий случай, пусть полежит денька два-три...»
Когда жена посредственно (N рублей) проводила врача, Бахва уперся в глаза своей супруги (но отнюдь не его половины сейчас) пронизывающим взглядом:
— Женщинна?
Словно проглотив вдруг язык, она не смогла проронить в ответ ни звука, и тут вмешался Андрадэ:
— Он, оказывается, шел из школы и...
— Закрой рот! Женщинна?
— Зурико шел из школы, а у какого-то поворота...
— Замолчи! — и обернулся лицом к Андрадэ: — Потом?
— Там, у поворота, один человек подстерегал, оказывается, кого-то и по ошибке ударил палкой по голове Зурико.
— Кого подстерегал?
— Дразнили его, оказывается, какие-то мальчишки.
— Почему?
— Не знаю.
— Как?
— Что как?
— Как дразнили, спрашиваю!!
— Аддис-Абебой дразнили, оказывается.
Бахва даже растерялся:
— Кем?
— Аддис-Абебой.
— А что это значит? — спросил Бахва и сунул руку в карман.
— Есть такой город в Африке.
Бахва знал это, как не знать, он же в прошлом был географом, просто не сообразил с переляху.
— Так что же, — тихо, но с гневом, подавленным невесть каким усилием (читатель, выручай, читатель!) спросил Бахва, изорвав прямо в кармане платок, — из-за того, что в этой Африке существует какой-то город, моего сына надо стукать палкой по голове?
Жена понурила голову и отвернулась, то же самое и Андрадэ.
— Убью!! — внезапно взревел Бахва и бросился к двери; но то ли холод дверной ручки его протрезвил, то ли еще что, только он вдруг опомнился: «Да, но кого же мне все-таки надо убить?» — и, обернувшись, спросил сурово:
— Кто он, вы знаете?
— Знаем, — признался Андрадэ, — он сам и привел ребенка.
— Кто же это? — снова спросил Бахва.
«Будь что будет», — подумал Андрадэ и:
— Нет, дорогой мой Бахва, сначала я тебе что-то скажу, и ты должен выслушать меня. Если ты...
— Кто он, я спрашиваю!! — так неистово возопил Бахва, что, по правилу, все трое должны были бы рухнуть на пол, и занес руку, но Андрадэ, сверх ожидания, не сробел:
— Давай, бей! — взвизгнул он, подставляя челюсть. — Бей_ если у тебя совсем не осталось совести. Ну, что стоишь, рви на мне до конца эту несчастную ковбойку или еще там что, может, тебя еще и храбрецом назовут! Что я такого сказал, что ты орешь на меня, на человека в летах? Я, в конце-то концов, в отцы тебе гожусь! К тому же я твой друг!
И Бахва вдруг понял, что не может он так, запросто, пожертвовать Андрадэ, ведь это же добряк, душа человек.
Но не в его характере было столь быстро отступать, и вы себе не представляете, на ком он сорвал свой гнев:
— Развалился тут! — рванул он дверь лоджии. — И чего шляешься невесть где!
— Я шел из школы, — тихим голоском ответил мальчик, рыженький и очень худой.
И можете ли вы себе представить, милостивый читатель, сердце Бахвы не разорвалось; претерпев и это, он положил обессиленную руку на плечо Андрадэ:
— Ладно, говори.
— Я тоже человек, — сказал Андрадэ и сел.
Тишина простояла недолго, но две вещи сильно изменились:
а) —Андрадэва злость неприметно сошла на нет, уступив место страху при одной мысли о том, чего он только что избежал, и
б) — Бахва все больше и больше приходил в бешенство: он должен был немедленно воздать виновнику, а время уходило.
— Выслушай меня хорошенько, Бахва, я тебе и твоей семье только добра желаю, — со всей доступной ему бодростью начале Андрадэ, когда его вконец одолел страх. — Адрес я тебе назову только потому, что ты его все равно узнаешь, а я не хочу, чтоб ты ринулся туда без меня. Но прежде чем ты ему отомстишь («Переломлю надвое», — подумал Бахва), я хочу дать тебе один совет.