С той стороны шел сад и зимой туда никто не ходил. Митя пролез через решетку, добежал до угла и остановился.

С этой стороны из нескольких окон большим снопом рассыпался яркий свет. Открытый балкон и ближние деревья озарены были как днем.

– - Вот елка!
– - прошептал Митя, и сердце у него забилось.

Он перебежал к балкону, крадучись поднялся по занесенным снегом ступенькам и замер.

Через стеклянные двери балкона видна была великолепная елка! Из комнаты доносились шум и говор. Огни на елке горели светлыми пятнами. Снег на балконе сиял и искрился алмазами.

Митя стоял несколько минут, как очарованный. Ему было и радостно, и страшно. "А что если его увидят?"

Митя подошел ближе к дверям и присел. Он прислушался и, убедившись, что никто его не заметил, выпрямился и стал глядеть в маленький уголок, где не было потного налета на стекле. Он теперь видел, что делается в доме.

* * *

По середине комнаты светилась чудесная елка! Множество огоньков убегало вверх но дереву почти под самый потолок; ветки дерева повисли от тяжести навешенных на них яблок, конфет, пряников, серебряных и золотых орехов.

От радости Митя чуть-чуть не захлопал в ладоши, но, спохватившись, тихо засмеялся.

Он припал лицом к холодному стеклу и, сдерживая дыхание, смотрел.

Вокруг елки ходили нарядные дети, мальчики и девочки. Иван Фомич важно разносил на подносе чай. Господа кушали, разговаривали, смотрели на детей и на елку.

Митя продрог, но на сердце у него было тепло и радостно. Он хотел, было, на минуту отойти и растереть зазябшие руки, как вдруг заметил под елкой такие редкие вещи, каких никогда не видел.

* * *

Под деревом стояли дорогие игрушки! Тут были маленькие сани с тройкой лошадей. Кучер в синем кафтане и меховой шапке погонял их кнутиком. В санях сидели две смешные куклы-барыни. Позади кукол стоял на задних лапках препотешный заяц, в красной, обшитой золотом, курточке, из-под которой виден был беленький хвостик! У зайчика на мордочке очки, на голове черная шляпа, в передних лапках скрипка! Тут же виднелись медведи -- большие и маленькие. Один даже лез на елку.

– - Ах, страсть какая! Ведмеди!
– - вскрикнул Митя.

Он вытянул шею и крепко припал к стеклу,

Вдруг что-то хрустнуло, зазвенело -- стекло разбилось вдребезги, шапка свалилась в комнату.

Митя бросился с балкона, поскользнулся, скатился кубарем с лестницы, попал в снег, но живо вскочил и помчался прочь во вес дух.

* * *

Митя прибежал без шапки в людскую, за- брался на печку под отцовский тулуп, лег и в волненьи шептал:

– - "Что то мне теперь будет!"

В ушах у него стоял звон, и сердце стучало так, как будто бил молоток.

– - "И шапки у меня нету!" вспомнил Митя и заплакал.

Долго лежал он на печке, боясь пошевелиться. Наконец, мало-помалу стал успокаиваться и решил ждать -- что будет, и невольно прислушивался к каждому звуку. В людской под полом верещал сверчок, в деревне где-то лаяла собака. На дворе было тихо. Но вот Митя услышал, загремела щеколда, хлопнула дверь. Кто-то прошел по двору, скрипя сапогами по мерзлому снегу. Снова все смолкло... Только где-то далеко звенели колокольчики или пел сверчок...

– - Нельзя мне тут лежать! Найдут. Уйду!
– - решил Митя.

Он встал и пошел, но куда и зачем, ясно не сознавал. Он шел через деревню. Небо было ясное, морозное и уходило куда-то высоко-высоко. В церкви был свет. Слышно пение. На улице никого не было. Митя прошел уже всю улицу. Перед ним открылась снежная равнина. Вдруг из-за угла крайнего дома вышел Иван Фомич с подносом.

– - Ты чего здесь?
– - закричал он на Митю.

– - Я... я... я ничего!
– - сказал испуганно Митя.

Иван Фомич стоял и смотрел сердито.

Вдруг он стал расти, расти и сделался высокий, как церковная колокольня.

Митя растерянно бросился бежать.

– - А вот я тебя поймаю!
– - крикнул Иван Фомич басом.

Митя бежал, спотыкался и вяз в снегу.

– - "Поймаю!" звенело у него в ушах, и Митя бежал. На него нападал то холод, то жар.

– - Поймаю! Поймаю!
– - жалобно пел над ухом Мити ветер и разом затих, и все стихло.

Митя остановился, огляделся -- никого нет, перед ним белеет только широкое поле.