Саша создал наглядный альбом тактических приемов истребителя для пользования всеми летчиками. Помимо схем в альбоме, он попросил полковых умельцев нарисовать крупно силуэты немецких самолетов с указанием наиболее уязвимых мест у них, таблицы дистанций для стрельбы и развесил эти плакаты на стенах ветхого рыбацкого барака, в котором они размещались. Ребята где-то раздобыли столы, скамейки и даже школьную доску, на которой во время занятий они чертили мелом схемы.

Когда все рассаживались за столами и раскладывали перед собой карты, Покрышкин начинал очередное занятие.

– Так, вводная такая, – говорил он своим глуховатым баском. – Голубев и Степанов патрулируют вот здесь. – Он тыкал пальцем в карту. – Голубев ведущий. Задача – прикрытие наземных войск. Ясно?

Все затихли, внимательно слушают.

– Облачность – шесть-семь баллов, – продолжает Покрышкин. – Ее высота – две тысячи метров… Видимость… Ну, что-нибудь около шести километров. Ваши действия?

Отвечает Голубев:

– Хожу маятником: то вниз, то вверх. Высота – тысяча пятьсот. Курс – девяносто – двести семьдесят. Солнце у меня сбоку.

– Так, – продолжает Покрышкин. – Значит, высота тысяча пятьсот? Ладно. Новая ситуация – слева между облаками мелькнула пара «мессеров». Ваши действия?

– Разворачиваюсь и иду в атаку, – спокойно отвечает Голубев.

– Степанов, а ты что?

– Я – под него, перехожу и перестраиваюсь…

– А команду он тебе подал?

– Нет, товарищ гвардии капитан, у нас рации нет, – улыбается Степанов, довольный своей шуткой.

– Рации на новых машинах будут, – парирует его замечание Покрышкин с самым серьезным видом. – Голубев, ты дал команду?

– Конечно дал, товарищ капитан, – спохватывается Голубев и краснеет, понимая, что допустил ошибку. – Я ему по радио сказал: «Слева – «мессеры», разворачиваемся, атакуем…»

– Это ты только сейчас сообразил, – говорит Покрышкин, и Голубев невольно подтягивается, – а тогда ты о ведомом забыл. Забыл, начал разворачиваться и потерял его! Ясно? Резюмирую: ведущий Голубев, увидев в разрыве облаков двух «мессеров», пошел в атаку, забыв предупредить ведомого. В результате: ведомый оторвался и погиб. «Мессы» его съели…

В классе установилась напряженная тишина. Покрышкин переходит к подтверждению учебной задачи примером из боевой жизни полка: рассказывает, как заместитель командира полка Жизневский вот так же потерял ведомого, и немцы не только сбили отставшего, но и повредили машину самого замкомполка.

– Это – урок номер один, – продолжил Покрышкин. – Теперь переходим к главному. Итак, вы атаковали?

– Да, атаковал, – неуверенно ответил Голубев.

– Не слышу! Атаковал?

– Атаковал!

– Кого атаковал? Где «мессеры»?

– Так они же мелькнули слева, в просвете облаков, товарищ капитан… Значит, я бросаюсь на них… Вхожу в облако, выскакиваю и захожу прямо в хвост…

– Ну и ну. – Покрышкин насмешливо смотрит на Голубева: – В облако и потом в хвост? Все слышали? Согласны с ним? – Все молчат. – Так вот, послушайте, что бы у него получилось. Во-первых, если Степанов после твоего внезапного разворота каким-то чудом и не оторвался, то на этот раз он наверняка потеряется. Во-вторых, вы вслепую ходить умеете? Нет, не умеете. К тому же толщина облака вам неизвестна. Вот тебе шанс угробиться самому. В-третьих, пока ты облако пробивал, скорость у тебя погасла? Погасла. Выскочишь ты из облака – а перед тобой двенадцать «мессеров». Ведь вы только одну пару заметили, когда она между облаками мелькнула, а всего их там за облаками дюжина. Тут бы вас и прихватили. Ясно?

– Ясно, – смущенно ответил Голубев.

– А как вы бы действовали в этой ситуации, товарищ капитан? – поинтересовался Савин.

– Я бы на их месте поступил иначе. Во-первых, с самого начала ходил бы выше, не на полутора тысячах метров, а на двух тысячах – когда головой цепляешься за облака, всегда безопаснее и удобнее: и вверх быстрее проскочишь, если понадобится, и внизу все видно. Во-вторых, я бы посматривал за своим ведомым и предупреждал бы его о своих маневрах… Это, конечно, совсем не значит, что сам Степанов может ворон ловить – он тоже должен за мной все время следить. В-третьих, увидев, что между облаками мелькнуло что-то подозрительное, я с ведомым тут же отошел бы в сторонку, на солнышко, выглянул через просвет и посмотрел, что там делается за облаками. Увидел, где «мессеры», рассчитал бы атаку так, чтобы при сближении они меня не видели. Ясно? Вот, помню, под Ростовом…

– Товарищ капитан, а как у вас прошел ваш первый бой, расскажите, – вдруг перебил его молодой летчик Василий Островский.

Другому Покрышкин, может быть, и не стал бы рассказывать, отделался какой-нибудь общей фразой, но Островский, несмотря на молодость, очень хорошо проявил себя в последних боях, был пытлив и вдумчив, и Саша, из симпатии к еще до конца не «оперившемуся» юноше, не поленился восстановить в памяти все подробности этого боя, тем более что они тоже были поучительны.

– Мы вылетели на разведку парой с летчиком Семеновым на «мигах», – скороговоркой начал он. – Вооружение у «мига» не ахти какое – один крупнокалиберный пулемет и два ШКАСа, которые стреляли винтовочными патронами. На подходе к Пруту, на одной высоте с нами замечаю тройку «мессеров». Чуть выше – еще двух. Итого – пять! Нужно было сразу решать, что делать, ведь раций на «Мигах» не было. Покачал крыльями и доворотом машины показал Семенову направление, откуда появились немецкие истребители. Семенов отвечает: мол, вижу. Голубев, этот как раз по теме сегодняшнего занятия!