Кроме того, почти никто из ветеранов не соглашался со мной разговаривать. Мне уже казалось, что вся эта затея с книгой ни к чему не приведет. Написать не получалось толком ни строчки. Сначала я заставлял себя написать одну или две страницы, прежде чем сделать перерыв и покурить, потом — один или два абзаца, а потом и вовсе одно предложение. Через какое-то время я садился за компьютер, уже понимая, что поработать не удастся, и тянулся за бутылкой. Я говорил себе, что алкоголь поможет мне расслабиться и слова придут сами. Но они почти никогда не приходили. Я был в отчаянии. Попытался убедить себя, что это не посттравматический синдром, а проблемы с концентрацией внимания. Я знал, что в таких случаях часто прописывают аддералл и что студенты иногда незаконно покупают это лекарство, чтобы тратить меньше времени на сон и лучше концентрироваться. Набрался храбрости и попросил своего врача прописать мне этот препарат. Он согласился, хотя и неохотно.

Первый раз я принял две таблетки по 10 мг, как и полагалось по рецепту. У меня появилось чувство тревоги, зато я действительно смог сосредоточиться на работе. За пару дней написал больше, чем за несколько недель до этого. И решил, что нашел то, что нужно. Но когда действие лекарства прекращалось, я чувствовал огромную усталость. Аддералл вроде кокаина — слишком сильно стимулирует нервную систему. Я начал принимать сначала в два, потом в три раза больше таблеток, чем следовало. Садился за компьютер, писал несколько предложений, но чувство тревоги нарастало. Чтобы успокоиться, выпивал, после выпивки хотелось покурить. И вот я опять оказывался на полу, наблюдал, как сигаретный дым влетает в каминную трубу, и представлял, что он растворяется среди призраков Вашингтона и его солдат, готовящихся к наступлению на Бостон. После короткого искусственного подъема я снова не мог работать, даже с помощью таблеток.

Будучи не в состоянии писать, думать я все-таки мог, и мысли мои постоянно возвращались к Талебу Салему Нидалу. Снова и снова в голове прокручивались кадры снятого мною видео: безысходность на его лице, его голос. Я полностью погрузился в саморазрушение. Иногда я пытался рассказать другим о том, что сделал. Но мое отчаяние, настойчивость и неразборчивая пьяная речь делали эту и без того мрачную историю совсем невыносимой и никому не понятной. И я оставался один на один со своей совестью.

Однажды утром, пропьянствовав всю ночь, я стоял под фонарем и думал: почему бы мне просто не снять ремень, не накинуть его на перекладину и не затянуть у себя на шее? Мне казалось, нет ничего проще. Это же обыкновенная математика: жизнь за жизнь. Так или иначе, мне скоро придется сделать выбор.

Капрал Уильям Уолд, Морская пехота США. 3-й батальон 1-го полка корпуса морской пехоты, Война в Ираке (2004 г.)

Представьте, что вы морской пехотинец и вам приказано зачистить здание в ходе одного из самых кровавых боев очень жестокой и грязной войны. Вы понятия не имеете, что вас ждет внутри: бомбы, мины-ловушки, козы, женщины, дети… или до зубов вооруженные бойцы вражеской армии. Вам надо за долю секунды решить, нажимать на спусковой крючок или нет. Благодаря использованию современных технологий: беспилотных летательных аппаратов, управляемых крылатых ракет, даже высокоточного стрелкового оружия, — такого рода операции проводятся достаточно редко. Но сегодня как раз такой исключительный случай. Я смотрю на капрала Уильяма Уолда. Он стоит у стены, окружающей мечеть в Эль-Фаллудже. Видно, что адреналин у него зашкаливает и он едва понимает, что происходит. Так бывает, когда лицом к лицу сталкиваешься с врагом. И надо убивать, пока не убили тебя.

Всего минут сорок назад его подразделение захватило мечеть, в которой был опорный пункт повстанцев. В какой-то момент войны руководство Вооруженными силами США приняло решение не атаковать мечети, даже если в них укрывались боевики. Отход от этого принципа и обстрел мусульманской святыни, несомненно, лишь увеличивали число повстанцев. К тому же эта неофициальная политика привела к «парадоксу военной стратегии». Так, военный стратег и историк Эдвард Люттвак называет следующий феномен: какой бы верной ни была ваша стратегия на поле боя, противник в любом случае очень быстро адаптируется и обратит ее против вас. Американцы перестали разрушать мечети — и повстанцы все чаще использовали их как опорные пункты; снайперы даже стреляли с минаретов. Это заставило американских генералов пересмотреть свою стратегию перед масштабной операцией по освобождению Эль-Фаллуджи под названием «Ярость призрака» (Phantom Fury) [6] . Больше никаких запретов: если враг оккупировал мечеть, ее придется разрушить.

Мечеть, за которую пришлось сражаться Уилли Уолду, — пример этой новой политики. Когда укрывшиеся в ней повстанцы обстреляли американских морских пехотинцев, в ответ те стали наносить удары из орудий 120 мм танка M1А1 Abrams, пробившие в нескольких местах стены мечети. Затем отделение морской пехоты во главе с младшим капралом Патриком О’Брайеном вошло в мечеть. Там они обнаружили одного погибшего и пятерых раненых, видимо в результате танкового обстрела, повстанцев (об этом упоминалось во введении).

Раненые иракцы сразу же сдались. Обескураженные, в крови, они сидели возле стены в главной комнате мечети. Но была еще вторая комната. О’Брайен приказал Уолду и его группе огневой поддержки из трех человек действовать в стиле SWAT [7] и убедиться, что там никого нет.

Уолд исполняет приказ. Они врываются в комнату. Один направляет винтовку влево, другой вправо, Уолт занимает позицию прямо по центру — как полузащитник футбольной команды, которым он был в школе. В комнате никого нет, но они обнаруживают еще одну дверь.