К.: Этот пехотинец — ваш близкий друг?

У.: Да, один из самых близких. Я с ним познакомился, как только поступил на службу. Мы с ним дружим.

К.: Его серьезно ранили?

У.: Ну, несколько раз в него попали. Он ранен в плечо и руку. И еще пять пуль попало в бронежилет. Стреляли в упор. Но с ним все будет в порядке. Он сильный парень. Он единственный, кто может меня побороть. Очень сильный. Он в таком же положении, что и я, ему четыре месяца осталось. Его дома тоже ждет невеста, ее даже зовут так же, как мою. [Кричит пехотинцам.] Эй, осторожнее там!

[Удаляется со своими бойцами.]

Только потом, несколько раз пересмотрев это интервью, я заметил, что по ответам Уолда можно проследить все шесть стадий реакции на убийство противника в бою, описанные подполковником Дейвом Гроссманом в книге «Об убийстве» (On Killing). Это опасения по поводу убийства, само убийство, чувство эйфории, раскаяние, рационализация, примирение.

Вот что он пишет: «Как и стадии реакции на смерть, описанные Элизабет Кюблер-Росс, они чаще всего, но не всегда, сменяют друг друга. Кто-то может перескочить через некоторые из них или плавно переходить от одной к другой, не догадываясь об их существовании».

Когда Уильям Уолд вернулся домой из Ирака, сначала у него все шло хорошо. Мне рассказала об этом его мать, Сэнди Уолд. Я позвонил ей семь лет спустя после интервью, взятого у ее сына в Эль-Фаллудже. Чтобы пойти в морскую пехоту в 17 лет, Уильяму пришлось заниматься дополнительно и окончить школу экстерном, на год раньше. Ему потребовалось для этого письменное согласие матери. Но после четырех лет службы он почувствовал, что с него довольно.

«Они собирались дать ему сержанта, но он не захотел оставаться там. Он просто снова хотел стать обычным человеком», — рассказывает Сэнди, почти повторяя слова самого Уильяма. Срок его службы в морской пехоте заканчивался в марте 2004-го. А его возвращение из Ирака Сэнди решила отметить, устроив ему и еще двум его друзьям-пехотинцам поездку в Лас-Вегас. Вместе со своим вторым мужем, Джоном Уолдом (отчимом Уильяма, чью фамилию он взял), они встретили ребят в отеле MGM Grand Hotel, где для всех были забронированы номера. Сэнди была счастлива, что ее сын вернулся из Ирака целым и невредимым, и очень хотела, чтобы война для него осталась в прошлом.

Она помнит, как сказала ребятам: «Я не знаю, как мне благодарить вас за то, что вы готовы были отдать за меня жизнь». Чтобы выразить свою благодарность, она даже заказала им в номер стриптизерш по объявлению в газете.

«Они уговорили меня купить им костюмы и арендовать огромный лимузин. И вот они все такие разодетые отправились гулять. Я столько денег потратила, просто смешно, — и она на самом деле смеется, вспоминая тот вечер. — Они втроем так напились, что, когда вернулись в отель, менеджер даже позвонил мне, чтобы уточнить, мои ли это ребята».

Когда к пехотинцам пришли стриптизерши, шум был, как в зоне боевых действий. Около двенадцати кто-то стал долбить в дверь Сэнди.

«На пороге стоял Уилли, пьяный в доску. Он представил мне стриптизерш, без которых я прекрасно могла обойтись, и сообщил, что ему нужно еще $1200. Я возмутилась, черт подери, но отсчитала деньги, а он радостно продолжил пляски!»

По ее словам, вся эта поездка демонстрирует, насколько близки были их отношения с сыном. Он все время звонил ей, даже из Ирака.

«Он всегда по ночам шел к снайперам, потому что у них были спутниковые телефоны. И почти каждую неделю звонил. Иногда просто чтобы сказать: «Привет, это я! Все в порядке. Разговаривать не могу. Люблю тебя, пока». Мы с ним были очень-очень близки. Он мне рассказывал абсолютно все. Иногда я даже говорила, что мне не стоит этого знать».

Сэнди впервые почувствовала что-то недоброе после поездки Уильяма к своей девушке. Он познакомился с ней, когда служил в охране президента в Кэмп-Дэвиде. Уильям собирался жениться на ней, но после его возвращения из Ирака они расстались.

«Он улетел к ней, в восточную часть США, но и суток не прошло, как он позвонил мне и попросил забронировать ему место на рейс обратно домой. С ним что-то случилось. «Я глаза не могу закрыть, я не могу спать, — говорит он мне. — Что со мной происходит?» Думаю, он чувствовал, что может просто наброситься на нее в этом состоянии».

Летом, когда Уильям уволился со службы, стало очевидно, насколько серьезны его проблемы.

«Четвертое июля стало для него настоящим испытанием. Соседи начали взрывать петарды».

Уильям просто съехал с катушек.

«Он весь дрожал. Я попыталась его успокоить, но он оттолкнул меня и начал кричать: «Ты понятия не имеешь, что со мной происходит! Ты думаешь, есть кнопка, на которую можно нажать и все прекратить, да? Нет!». Он весь в поту, ходит туда-сюда по комнате, и в глазах у него такое выражение… Это продолжается полчаса или дольше. Я просто вижу, как у него пульс зашкаливает, еще немного — и у него случится удар. Как мне ему помочь? Надо постараться его перекричать. Власть — вот на что реагируют морские пехотинцы. Ему просто нужно, чтобы кто-то взял ситуацию под контроль. И вот мы кричим друг на друга. Я ору: «Контролируй себя!» И перехожу на армейский язык: «Смирно! Смирно! Смирно!» Раз на пятый срабатывает».