– Какой майор? – удивился Академик, понял, что сказал глупость, торопливо продолжил: – Вопрос вы задали странный, выезжаю, обсудим при встрече. Кажется, Нина произвела на вашего немца впечатление, я сделаю гостю подарок, прихвачу девушку. Не возражаете?

– Вопрос мой закономерный, а девушку привозите, Дитер скучает, будет рад. – Гуров положил трубку. – Живут люди, в одной лодке плывут, а каждый гребет под себя. Нина тут утром была, Академик об этом и не ведает. Ну что, мальчики, кто звонил, куда едем, кому приз полагается?

Он достал из холодильника бутылку водки, отмерил в стакан граммов сто, перекрестился и выплеснул водку в раковину.

– Грех, конечно. – Гуров сел за стол. – Мойте посуду, ставьте чайник, накрывайте стол на двоих здесь и на двоих в кабинете. Василий уходит на второй этаж, в окна наблюдает окрестности.

Василий чувствовал, что полковник в обращении жесткий, а по сути своей человек добрый, и позволил себе заворчать:

– Ясное дело, полковникам все дозволено: и ценнейший напиток в раковину, и офицеров в наряд на кухню.

– Ты, офицер, мне ответь, как тебе в голову взбрело, что мы можем в «Алмаз» поехать? – спросил Гуров, и не потому, что ответом интересовался, а пытаясь себя отвлечь от назойливой мысли о допущенной ошибке. – Спортсмены не жизни разыгрывают, лишь очки да медали, однако никогда на чужое поле не полезут, если можно противника принять на своем.

– Господин полковник, у меня два вопроса, – сказал Дитер, принимая от Василия мытые тарелки и тщательно их вытирая. – Как мне вас в присутствии гостей называть? Доктор или господин полковник?

– А через раз, пусть путаются.

– Как мне себя вести с дамой?

– Полагаю, с дамой тебе общаться не придется, ты за этим столом будешь пить кофе с Академиком. Ни на один вопрос не отвечай, будто не слышишь, расспрашивай об истории города, житье-бытье, во что здесь можно вложить капитал.

– Так я по-русски вроде не говорю.

– Прекрасно говоришь, а позавчера они пьяные были и все перепутали.

– Я вас не понимаю.

– Это не страшно, Дитер, главное, чтобы я сам себя понял, остальное образуется.

С улицы донесся автомобильный сигнал, Гуров посмотрел в окно и сказал:

– Василий, наверх, Дитер, встречай гостей.

Нина сидела в кресле раскованно, смотрела на Гурова открыто, словно переговоры подобного рода проводила регулярно, считала делом заурядным. Полковник давно знал, что при допросах и вообще нервных, психологически сложных беседах чисто физическое расположение людей по отношению друг к другу имеет существенное значение. Здесь имеет значение очень многое: и освещение, и кто сидит чуть выше, кто чуть ниже, и есть ли на что опереться. И естественно, Гуров, принимая «посла», имел все преимущества. Он сидел за столом в жестком кресле, имея точку опоры и возможность маневра, а Нина сидела в низком мягком кресле, и журнальный столик, стоявший перед ней, был не опора, и свет из окна, пусть неяркий, падал на женщину, но она смотрела на собеседника спокойно, уверенно, чуть иронично, говорила о вещах серьезных непринужденно.

Сыщик внимательно слушал, согласно кивал и думал о том, что легче вести борьбу с умным, опытным мужчиной, чем с подобной женщиной. У мужчины понятная логика, определенная цель, которую практически всегда удается в процессе разговора определить; у женщины никакой логики, потому определяешь ее намерения интуитивно, на ощупь, продираешься вперед, как ночью по тайге.

После недолгой разминки Нина взялась за дело всерьез, и тут уж междометиями отделаться стало невозможно.

– Ваши слова, господин полковник, мол, не трогайте моего капитана, я не трону вашего майора, подтолкнули нас к размышлениям. Поясните, если не трудно, что вы конкретно имели в виду? – Нина коснулась перламутровыми губами рюмки с коньяком.

– Я четко и конкретно сформулировал свою мысль. Нам нечего делить и ни к чему ссориться.

– А зачем полковнику-важняку вступать в какие-либо переговоры? У вас достаточно силы и власти, чтобы защитить своего капитана и уничтожить нашего майора.

– Я здесь как частное лицо.

– Вы хотите сказать, что находитесь в городе без ведома вашего руководства?

– Любопытство сгубило кошку.

– Интересное выражение, надо запомнить.

– Вы записываете наш разговор. – Гуров указал на лежавшую на столике сумочку. – Вам ничего запоминать не надо.

– Вы меня обижаете, Лев Иванович.

– А вы меня оскорбляете, – ответил Гуров. – Я двадцать лет в сыске, а вы меня держите за мальчика. Вы девушка способная, но ежедневное общение с дебилами приводит вас к деквалификации.

– Мы отвлеклись. – Нина открыла сумочку, вынула магнитофон, отключила, положила обратно. – И все-таки мне непонятно, почему мент такого высокого класса позволяет задерживать себя каким-то провинциальным «шестеркам», дерется, переворачивает машины… Вступает в переговоры с местной организацией.