Под влиянием мощного внутреннего порыва Григорий вскочил с дивана, упал на колени перед гетманом. Тот положил руки ему на плечи и торжественно произнес:

– Благослови тебя Бог, сынок мой! Благослови тебя и святую миссию твою – ведь отныне судьба всей Украйны находится в руках твоих!

– Благодарю, отец.

– Будь достойным посланцем казацкой нации, помни всегда и всюду, что это высокая честь и, вместе с тем, огромная ответственность!

– Благодарю, отец. Буду помнить.

– Веди себя достойно и не осрами славное имя наше – имя рода Орликов!

– Не осрамлю, отец, ни за что не осрамлю…

Они встали, гетман снова трижды обнял и расцеловал сына, как и при встрече. А затем сказал:

– Ну хорошо, Григорий, довольно на сегодня о делах серьезных. Тем более ты сказал, что задержишься в Салониках на некоторое время?

– Да.

– Итак, еще успеем поговорить об этом. А сейчас расскажи мне все, что знаешь о всей нашей семье. Матушку Ганну, любимую мою женушку, давно видел? А сестер? А брата Яшуньку?

– Давненько мы не встречались, к сожалению! – Григорий непроизвольно вздохнул. – Вы же хорошо понимаете, что я на королевской службе, а им лучше не слишком привлекать к себе внимание… даже живя в Швеции. Вот даже Настя так ведет себя – хотя она давно уже стала фру Штайнфлихт [17] .

– А я до сих пор внуков на руках не держал, – в тон ему заметил Пилип Орлик, но, поборов грусть, тряхнул головой и сказал: – Будем надеяться, в ближайшее время все изменится к лучшему. Теперь же расскажешь мне, что только знаешь. Правда, и тебе известно не много, но я и того не знаю.

И, примостившись на диване поудобнее, приказал:

– Ну, рассказывай!

Середина июня 1730 г. от Р. Х.,

Стамбул, российская резиденция

– Прошу, прошу, капитан, знакомьтесь, не стесняйтесь: это товарищ мой и называется он Неплюевым. Вы его того… любите и уважайте – а то он знаете как ловко шпагой владеет?! Х-х-ха – и ваших нет!..

Неплюев так и расплылся в искренней улыбке, хотя на душе у него было горько, словно с перепоя. Нет, это ж надо, чтобы так повезло этому Вишнякову, черт лысый его побери?! Вот в самом деле, почему бы это третьего дня именно ему, Ивану Неплюеву, было не сходить в гости к Иерусалимскому патриарху? Сейчас бы не Вишняков, а он торжествовал над конкурентом, представляя гостя…

Весьма, весьма, весьма ин-те-рес-но-го гостя!..

Черти бы его побрали… вместе с Вишняковым!!!

Между тем пришедший низко поклонился и молвил:

– Разрешите отрекомендоваться: капитан швейцарской гвардии его королевского величества Луи XV Якоб Хаг – всегда к вашим услугам!

Потом сразу же задрал голову и стал осматривать стены и потолок комнаты выпученными глазами, словно искал там что-то очень важное.

– На что вы смотрите, любезный капитан? – поинтересовался Вишняков, вместе с тем послав Неплюеву короткий, но выразительный взгляд: дескать, сейчас увидишь что-то интересное…

– А почему здесь у вас потолок не расписан?

– А почему это вас удивляет? – спросил Вишняков с едва заметной иронией и снова многозначительно поглядел на Неплюева.

– Ну-у-у, как это – почему? Как – почему?.. – Казалось, швейцарец даже немного вознегодовал. – Вот в патриаршей резиденции – там везде картины… то есть иконы. Тогда как у вас…

– Ну, знаете!.. Мы все ж таки на магометанской территории находимся.

– А патриарх?!

– В отличие от его святости, в нашу резиденцию магометане заходят весьма часто, – подключился к разговору Неплюев. – Не следует раздражать их недозволенными изображениями. По крайней мере, в гостиной…

– А-а-а, да! Хм-м-м… Справедливое замечание, вполне справедливое! Об этом я как-то не подумал, знаете, – абсолютно искренне сознался гость. Казалось, он даже не подозревал, что таким образом выставляет себя в не слишком выгодном свете. Вишняков в третий раз поглядел на товарища, однако теперь закатил глаза под лоб и пренебрежительно скривил губы. Неплюев только плечами пожал и постучал себя кулаком по виску.

Швейцарец между тем продолжал рассматривать белый потолок так и сяк, абсолютно не обращая внимания на хозяев, казалось, даже забыв о них. Рассматривал, пока у него с головы не слетела шляпа и не упала на пол. Тогда капитан коротко бросил: «Ой, простите!», – и как-то поспешно и суетливо принялся поднимать и отряхивать шляпу, потом внимательно осмотрел ее со всех сторон, с видимым облегчением вздохнул и сказал, как-то растерянно улыбаясь:

– Простите, господа, думайте, что хотите – на то воля ваша… Но мне все же не нравятся голые стены вашей гостиной! Я, знаете, привык совсем к другому. Вот, знаете, в Версале… Или даже не там, а хотя бы, например, во дворце маркиза де Шовлена…

Сказав это, швейцарец вдруг умолк – словно язык проглотил. В гостиной повисла напряженная тишина.

– Так что же там есть – в тех ваших дворцах? – не утерпев, в конце концов переспросил Неплюев.

– А? Что? – Гость аж дернулся, словно опомнившись после пробуждения, и вытаращил на российских резидентов и без того немного выпученные светло-карие глаза.