Я нахожусь здесь вот уже три с половиной месяца. По календарю, который я веду, сегодня – 15 марта 3060 года до нынешнего времени. Таким образом, я живу примерно за тысячу лет до Иисуса Христа.

Жить мне не так уж плохо. Здешний люд занимается в основном земледелием. Территория эта принадлежит давно исчезнувшему для моих современников Хеттскому царству. Греческие поселенцы появятся здесь не меньше, чем через три столетия. Я изучаю язык – в основе своей он индоевропейский, и я быстро им овладеваю. Как и предсказывал Сэм, я здесь бог. Когда я показался здесь, племя поначалу хотело убить меня, но я проделал несколько фокусов с помощью своего таймера, шунтируясь прямо у них на глазах, и теперь они не осмеливаются причинять мне какой-либо вред.

Да и я сам пытаюсь быть доброжелательным божеством. Вот сейчас я помогаю наступить весне. Я пошел на берег пролива, который со временем назовут Босфором, и произнес длинную молитву по-английски с просьбой о хорошей погоде. Местным жителям моя молитва очень понравилась.

Они дают мне всех женщин, каких я только пожелаю. В первую ночь мне дали дочь вождя, и с тех пор я пропустил через свою постель практически всю, достигшую половой зрелости, женскую половину населения деревни. Я прекрасно понимаю, что со временем меня захотят женить на ком-нибудь, но я хочу сначала снять пробу. Запах, исходящий от женщин, не очень-то хорош, но некоторые из них впечатляюще страстны.

Я здесь ужасно одинок.

Три раза у меня побывал Сэм, дважды – Метаксас. Больше меня никто не навещал. Я их не упрекаю: слишком велик риск. Два моих самых верных друга подарили мне пузырьки, книги, лазер, огромный ящик музыкальных записей и множество других вещей, которые со временем поставят в тупик археологов.

– Приведи мне Пульхерию, – попросил я Сэма. – Так просто, в гости.

– Не могу, – ответил он.

И я понимаю, что он прав. Это будет не что иное, как похищение, и отзвуки его приведут к неприятностям с патрулем времени у Сэма и уничтожению меня самого.

Мне просто ужасно недостает Пульхерии. Видите ли, я провел с ней всего одну ночь, но мне все время кажется, что я знаю ее очень хорошо, притом не только как партнершу в сексе. Временами я теперь сожалею о том, что не обладал ею, когда она была Пульхерией Фотис.

Любимая моя! Моя грешная пра-пра-пра– одному Богу известно сколько раз еще прабабушка! Никогда мне больше не увидеть тебя. Никогда не прикоснуться к твоей нежной коже, твоей… Нет, мне не хочется истязать себя больше. Я постараюсь позабыть тебя. Вот так!

Я утешаюсь, когда свободен от выполнения своих обязанностей в качестве божества, тем, что надиктовываю свои воспоминания. Все теперь записано, зафиксированы все подробности моей истории, в результате которой я очутился в столь затруднительном положении. Пусть эти мои воспоминания послужат предостережением другим многообещающим молодым людям, пусть знают, как можно деградировать до состояния абсолютного отрицания собственного существования. И я буду продолжать записывать свои воспоминания и дальше. Я расскажу о том, что такое быть хеттским богом.

Завтра, например, у нас должно отмечаться празднество весны и плодородия, и десять самых благочестивых и красивых девственниц деревни придут к богу в его жилище, чтобы…

Пульхерия!

Почему я здесь так далеко от тебя, Пульхерия?

Я все время думаю о тебе.

Еще достаточно времени у меня есть для того, чтобы размышлять о своей теперешней судьбе. Мысли, к которым я прихожу, очень для меня неутешительны, хотя я и сомневаюсь в том, что патрулю времени удастся разыскать меня здесь. Но у него существует иная возможность.

Патруль знает, что я скрываюсь где-то вверху по линии, защищенный парадоксом перехода.

И патрулю захочется выкурить меня из этого прибежища и уничтожить только за то, что я являюсь в общем-то не чем иным, как мерзким отродьем парадокса.

А власти у патруля хоть отбавляй. Предположим, он задним числом уволит Джада Эллиота со Службы Времени до того, как тот пустится в свое злосчастное последнее путешествие. Если Джад Эллиот никогда не попадает в средневековую Византию вообще, то тогда вероятность моего существования понизится до нуля, и я больше не буду защищен парадоксом транзитного отстранения. Войдет в силу действие закона меньших парадоксов. И исчезну я, как струйка дыма.

Я знаю, почему они до сих пор еще не сделали этого. Да потому что тот, другой Джад, благословил его Господь, все еще дожидается суда за совершение времяпреступлений внизу по линии, и они не могут задним числом «выдернуть» его, пока не будет доказана его виновность. Им нужно довести до логического конца судебное разбирательство. Если вина его будет доказана, то, как я полагаю, к нему будут применены определенные санкции.

Но судебная процедура раскручивается весьма неторопливо. Джад все еще под арестом. Сэм, безусловно, рассказал ему о том, что я здесь и нуждаюсь в защите. Судебное разбирательство может затянуться на месяцы, годы, кто знает, на сколько. У него свой базис нынешнего времени, у меня свой, и мы двигаемся к своему будущему вместе, синхронно, день за днем. А пока что я все еще здесь.