Шрифт:
«Руки не уняли дрожи…»
Руки не уняли дрожи –
Но тепло твое хранят.
И слова – с твоими схожи –
В тишине еще звучат.
Кажется – твои объятья
Завлекли меня туда,
Где по странному заклятью
Близкая – уже чужда.
И во тьме, многоголосо,
Дни и ночи напролёт,
Душу рвущие вопросы
Страсть в сомненьи задаёт.
И рука пьяна, тоскуя,
Плеч касаясь и волос.
Знаешь ты, что не могу я
На тебя смотреть без слёз?
(Prestissimo)
Иногда – да, иногда – нет
Иногда – мысль, иногда – бред
Все – твои прекрасные позы.
И в глазах блеск, и в глазах смех
И веселие без помех
И стоящие тихо слёзы.
Смесь безумная пустяков,
Планов, губ, болтовни, стихов,
Двух тишин (иль дум удивлённых).
Все нам по сердцу, все под стать –
И смеяться, и трепетать
Средь порывов вознаграждённых.
Иногда – нет, иногда – да,
Вся чудесная ерунда,
Что печальной жизни – пружина…
И нам нравится быть вдвоём
Ты – во мне, все моё – в твоём,
И раздельные суть едино.
«Закрой глаза! и я легчайшею рукою…»
Закрой глаза! И я легчайшею рукою,
Как ветвью пальмовой, коснусь твоих волос…
И охвачу тебя как бы волной покоя…
Где близость сладостней, чем на пороге слёз?
Я для тебя хочу быть больше, чем прохожим:
Быть тишиной твоей и нежностью самой,
На золотой рассвет хочу я стать похожим,
На воздух, где живет влюбленный шепот мой.
Скорей закрой глаза! Я здесь, с тобою рядом!
Невидимый тебе, я за собой позвал!
Два сердца шепчутся, делясь заветным кладом,
Пред тем, как все сметёт грядущей страсти вал…
Из цикла Последние стихи (1945)
Il disperato
День завтрашний теперь уж не придёт,
День нынешний – под чёрной пеленою,
Грядущее отхлынуло волною
И навсегда ушло в водоворот.
Рождённых вновь – ничто уже не ждёт,
Бессмысленно отныне остальное,
Исчерпано живое и иное,
Я разорён – теперь и их черёд.
Поддельно всё: брильянты, души, лица.
И коль тебе надежда вдруг помстится –
То старая заигрывает блядь:
Сквозь слой белил проступит мерзость жизни,
Не разберешь сперва, а утром, глядь:
Ты целовал отвратнейшего слизня.
«День долог… без тебя, без нас, без «мы», без «ты»…»
День долог… без тебя, без нас, без «Мы», без «Ты»,
Руке моей средь пустоты
Знакомые не отыскать колени,
Вторая – вся в тоске о плене
Густых волос… И не могу я, сам не свой,
Сойтись – лицо к лицу – с опасной головой.
День долог… опершись о мой, твой лоб не сможет
Развеять мысли в нём, что так его тревожат.
Не можем заглянуть в глаза друг другу мы,
Не пью я из твоих манящей чёрной тьмы
И нет в моих ни слёз, ни светлого всполоха.
Как долог день… Мой ум – беспомощен. Мне плохо.
Объятье разомкнёшь… и смертью засквозит.
И мне родною став, она меня сразит.
И выбор за тобой… Решение простое:
Вот ты, вот смерть. И я застыл меж вами стоя,
И знаю я теперь уже наверняка:
Жизнь может оборвать любимая рука.
И в ней моя душа – как слабый лист дрожащий
На иве, что вчера, мы видели горящей
В потоке золотом закатного огня
И гаснущей во тьме с лучом последним дня.
22 мая 1945
Последнее стихотворение Поля Валери (†20 июля 1945)
Приложение
В последней рукописной тетради Поля Валери, хранящейся в отделе французских документов Университета города Остин (штат Техас), есть одна, поистине необычайная, страница. Она датируется 22 апреля 1945 года.
Тремя неделями раньше, Жанна Ловитон (более известная под своим литературным псевдонимом Жан Вуалье) объявила Валери о разрыве. Это был день Пасхи, Великое Воскресенье – «Воскресение, обратившееся для меня Положением во Гроб». 22 апреля тоже выпало на воскресенье – их день . Он провел его в одиночестве. Чтобы развеяться (или чтобы ещё раз побыть с нею), он открывает конверт со стихотворениями «Короны» и перечитывает их.
Любовь ушла от него. Он вскоре умрёт. Мы это знаем. Он это чувствовал.
И в этом его последнем письме, письме, которое никогда не было отправлено и которое может быть озаглавлено «Прощание со стихами», две власти – любовь и поэзия – две химеры, от которых он, двадцатилетний, думал навсегда избавиться и которые теперь стали всей его жизнью, объединились [2] .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Вот уже пять часов как я здесь, наедине со слишком красноречивой тишиной. И все еще – воскресенье. Время тянется медленно, и его много. Я ощущаю сладость Вечности. Песчинку за песчинкой отсчитывает, падая, черный песок. Но надо отвлечься. Я открываю ящик стола, беру тяжелый конверт. Перелистываю страницы…
Polydore, front beau
De chevelure drue… [3]
Дальше…
Comment vivre sans vous, moments puissants et chers… [4]
К кому обращены эти стихи, для кого они? –
Tes yeux me sont au cœur des pierres enchâssées… [5]
А эти? –
Mon amour est de crainte et vit dans les alarmes… [6]
Ô TOI que je ne puis regarder au visage
Que mes yeux aussitôt ne se voilent de pleurs. [7]
или эти ? –
Amour sur toi veille sous quelque lampe,