На брата этот пассаж особого впечатления не произвёл. Он продолжал метаться с очень кислым выражением лица. И далеко не сразу ответил.

— Он в будущем будет членом ЦК ВКП(б), крупным учёным, создателем такой науки как тектология, во многом предвосхитит кибернетику. Будет главным теоретиком-оппонентом Ленина. И… в 1907 году у нас он написал фантастический роман о полёте на Марс. «Красная звезда». А после роман про социалистическое общество на Марсе и его инженере — «Инженер Мэнни».

— Ну нифигассе перец! — поразился Григорий. — Да, если такой помрёт, — это будет очень большой потерей.

— Но если выживет его можно будет удержать от другой ошибки — от которой он реально в двадцать шестом году ласты склеил.

— Чё, расстреляли?

— Нет. Я же говорил, что он был учёным. И сделал институт переливания крови. Изучали что и как делать. Но один раз он поставил эксперимент на себе. Не знали тогда, что кровь делится не только по группам, но и по резусу. Короче… капец мужику настал безвременный.

— Ну… Если он такой безбашенный был… Не удивительно, что его и сейчас во славу науки понесло прививать на себя чуму и выступать в роли подопытной крыски.

— Я им на Котлин уже отправил схемы лечения и всю наличную партию стрептомицина…

— …«Антипа»! — тут же «поправил» его братец.

— Не важно! — отмахнулся Василий. — Остаётся только надеяться… А там на Котлине сейчас уж поверь — Содом и Гоморра. Начальство рвёт и мечет. Не знает кого гвоздями к воротам прибить… В виду того, что главный виновник валяется в жару вместе с остальными… камикадзе!

Это как в «законе подлости»: если всё хорошо, то на серьёзные предупреждения о надвигающейся беде никто не реагирует. Или когда предлагается что-то что, что может спасти — тоже в игнор пока беда не грянет. Когда часто уже поздно.

С лекарствами «от Эсторских» сработали все эти механизмы, плюс то, что благодаря шумной деятельности, эпатажному поведению, большинство учёных их не воспринимали всерьёз. Даже полёт самолёта восприняли как «повезло дуракам».

А уж когда они начали деятельность в области вообще неожиданной, которая совершенно не укладывалась в ранее формирующийся образ эдаких богатых повес, развлекающихся распространением басен, то тут их вообще списали в шарлатаны. Именно так, как шарлатанов, восприняла их «официальная медицина» когда они предложили миру роганивар. А появление стрептомицина, под названием «антип» вообще породило кучу анекдотов.

Впрочем, свою нехорошую роль сыграла и обычная инерционность мышления. Даже здоровый скептицизм с осторожностью. А напор со стороны братьев, на учёное сословие был, по тем временам, просто бешеный.

Это братья привыкли жить в стремительном темпе двадцать первого века. Где от сообщения о новшестве до проверки его, часто проходили считанные сутки. И это было нормой, при современных-то, лабораториях.

Но в конце девятнадцатого века жили не спеша. И от появления сообщения о новшестве, до реального подтверждения что новшество не пшик, не ошибка и не очередное мошенничество шарлатана, часто проходили годы. Потому и получалось, что Василий, весь из себя такой довольный результатом, начинал кампанию по внедрению, а встречал глухую стену непонимания, недоверия и скепсиса. По тем временам, стоит повторить, вполне нормальную. А если учесть вал откровенного шарлатанства, то и вполне оправданные скепсис с недоверием.

Но, так как братья торопились, это приводило лишь к ещё большему скепсису с недоверием и сопротивлению. У них постепенно создавалось твёрдое ощущение, что они бьются в глухую стену.

Фармаколог Кравков, когда узнал, что братья делают лаборатории по испытанию лекарственных средств, также поначалу отнёсся к этому как к блажи сверхбогатых меценатов. И был готов работать, отблагодарив братьев за создание лабораторий. По своим методикам (кстати говоря очень продвинутым на тот день) и со своими лекарствами.

Но когда он увидел реальную работу, и те самые лекарства, которые его же коллеги уже успели обсмеять, его изумлению не было предела. И это изумление только множилось.

Это с его подачи, роганивар, ранее игнорировавшийся коллегами и практикующими врачами, наконец-то получил тот толчок в жизнь, который был необходим. Пошли публикации с таблицами и выкладками врача частной больницы при заводе братьев. Те самые, где в сухой цифири показывалась эффективность медикамента. Где показывалось разительное отличие протекания болезней без применения роганивара и с его применением.

А уж когда появился «антип»…

Вообще, идея испытания препарата на чуме его действительно сильно испугала. У него был ещё серьёзный осадок на душе от «экстравагантного» поведения братьев. Он реально боялся, что по дилетантизму или шапкозакидательству братья наделают фатальных ошибок и страшная болезнь вырвется на свободу. Даже при том, что возможно, то лекарство будет эффективным.

Но опять-таки… Сильный скепсис: а вдруг с роганиваром им повезло, а этот новый — пустышка? Тогда эксперимент с чумой вполне может вылиться в настоящую катастрофу.