Отдышавшись после первого приступа страсти, девушка нежно поцеловала Александра, скинула резиновые сапоги, сняла носки, джинсы, плавки и полностью обнаженной медленно опустилась на землю, в невысокую влажную траву. Легла на спину, положила руки за голову, потянулась вправо, влево, перевернулась на живот, сунула нос в цветы одуванчиков. Все это время на ее лице сияла улыбка счастливой женщины. Бурашев несколько мгновений наслаждался этой картиной, а потом быстро скинул всю одежду и голышом повалился рядом с Катей, почувствовал телом прохладу россы и энергетику утренней травы, которая быстро восстанавливала силы. Спустя несколько минут девушка и парень вновь занялись любовью, обнимались, сцеплялись, разъединялись и переворачивались, придавливая бедные одуванчики.

– Мне еще никогда не было так хорошо, Сашенька, – сказала Катя после двадцати минут беспрерывных ласк.

– Мне тоже, солнышко.

– Я совсем без сил. Даже встать с травы не могу. А надо подниматься. Нас, наверное, уже потеряли. Скоро кричать начнут на всю округу, – улыбнулась девушка и прижалась грудью к плечу Александра.

– Давай, я тебя донесу на руках.

– В таком виде или хотя бы позволишь сапоги надеть? – хихикнула девушка.

– Только сапоги и маечку. Пожалуй, так ты будешь выглядеть наиболее сексапильно.

– Неа, я стесняюсь, – улыбнулась Катя и скромно опустила глаза.

Они молча оделись и, взявшись за руки, побрели назад. Туман над рекой уже почти рассеялся. Солнце еще не появилось над деревьями, но небо уже стало ярко голубым, каким оно бывает только на рассвете.

Гуляки решили не торопиться поднимать ребят, хотя Иван накануне и сказал, что придется встать в семь утра, чтобы успеть засветло доплыть до города. Александр развел огонь, Катя заварила чай и только после этого, они включили на всю громкость атрибут таежного вятского утра – магнитофон с единственной кассетой Газманова. Вместо звона будильника на этот раз утреннюю тишину всколыхнули слова: «Я сегодня не такой, как вчера…».

Александр налил в кружки чай и присел рядом с Катей, готовящей у костра перловую кашу. Из палатки долгое время никто не выходил. Наконец оттуда показалась помятая, заспанная физиономия Кузнецова, которая сердито попросила выключить магнитофон.

– Иван, ты же сам сказал, что нам надо в семь утра встать, – сказал ему Бурашев.

– В семь и встанем, – сердито ответил Иван.

– Ну а сейчас сколько, посмотри. У тебя же часы. Наверное, уже начало восьмого.

Иван, сонно, прищурив глаза, посмотрел наручные часы и недовольно сказал:

– Сейчас двадцать минут шестого. Не мешайте спать, изверги, – буркнул он зло и улез обратно в палатку.

Бурашев, ничего не понимая, быстро встал и выключил магнитофон.

– Неужели так рано здесь светает? – спросил он Катю.

– Наверное. Мы же на севере. Но я никогда раньше семи утра не вставала летом. Только зимой бывало. Но зимой темно даже в 10 утра.

Они тихо посмеялись над необычной обстановкой. Посидели еще полчаса в тишине. Потом Бурашев предложил пойти поспать часик, чтобы подкопить силы на трудный последний переход. Однако, Катя отказалась. Сказала, что хочет посидеть у огня и сегодня уже не уснет. Но уговорила парня пойти отдохнуть. Что он и сделал. В палатке Бурашев быстро заснул и очнулся лишь под громко играющий магнитофон.

Александр вышел из палатки и мягко потянулся спросонья. Солнце стояло над деревьями и заботливо пригревало спину. Легкие с наслаждением впитывали свежесть росистых трав, долетавшую с лужайки. Птицы щебетали с разных сторон, пытаясь перекричать магнитофон. Возле костра суетились Лариса с Галей, разогревая кашу. Подошел Иван, сердито поздоровался, залез в палатку и начал выкидывать из нее резиновые коврики. Павел утрамбовывал вещами рюкзаки возле байдарок.

Бурашев спустился к реке, умылся и вернулся помогать Ивану снимать палатку. Спустя несколько минут, справившись с работой, ребята присели к костру завтракать. У всех было великолепное настроение. Прекрасная погода и свежесть утра этому способствовали. Поход, хотя и заканчивался, но предоставлял туристам еще целый день плавания с новыми впечатлениями и живописными картинками дикой природы. Тем более, вскоре, по словам Ивана, их речушка должна была слиться с рекой Вяткой, широкой и полноводной, на которой можно будет встретить большие пароходы и баржи, что, несомненно, обещало интересное окончание путешествия.

Доев кашу и отложив чашку, Бурашев собрался попросить Галину, разливавшую чай, наполнить ему кружку. И здесь только, заметил, что в их компании не хватает еще одного человека.

– А куда Катя пропала? – спокойно спросил он Галю.

– Да, что-то ее долго нет. Я ее с утра не видела. Может, она в туалет пошла, – также спокойно ответила Галина.

– А я тоже её не видел, – поднял настороженно голову Иван, – Мы уже с час, как встали. Когда я вылезал из палатки, то не обратил внимания спросонья – на месте ли она. А потом сразу отвлекся и сборами занялся.

– Может быть, у нее живот заболел, и она где-нибудь в лесу сидит? – сказала, пережевывая хлеб, Лариса.

– Слишком долго ее нет. Даже с учетом расстройства желудка, – сказал Паша.

Нависла напряженная тишина. Все переглянулись.

«Катяяяя!», – громко крикнул Александр в сторону леса.

Прислушались – ответа нет.

– Давайте все вместе крикнем, – предложил Иван, – Три-четыре.

«Катяяяя!» – закричало несколько голосов.

Прислушались. Опять тишина.

– Мы с ней встали ночью, – нервно сказал Бурашев, – Думали, уже пора собираться. В этих широтах светлеет рано, а мы и не знали об этом. Чтобы вас раньше не будить, мы кашу и чай разогрели, а потом уже начали шуметь. Иван, вон проснулся и сообщил, что всего пол шестого утра. Я сразу дальше спать пошел, а Катя чай решила попить у костра. И все. Утром я встал позже всех и ее не видел.