— Так что у вас никогда не возникало никаких подозрений?

Он тихонько попыхивал своей трубкой и с самым невинным видом смотрел в это юное личико, на котором теперь отражалось такое смятение и тревога.

— Я уверен, что столь молодая особа, как вы, не позволит себе говорить неправду полиции… Вы хорошо понимаете, что это могло бы кончиться для вас неприятностями, тем более в такую минуту, когда мы делаем все от нас зависящее, чтобы разыскать убийцу вашего отца.

— Да, мосье.

Она достала из сумочки носовой платок, приложила его к глазам и тихо всхлипнула, вот-вот готовая расплакаться по-настоящему.

— У вас красивые серьги…

— Ах, мосье…

— Нет, действительно, очень красивые. Разрешите? Право, можно подумать, что у вас уже есть поклонник.

— О, что вы, мосье!

— Они золотые, и эти два граната в них — настоящие.

— Нет, мосье… Мама тоже думала, что настоящие, но…

— Но?

— Я ей сказала, что нет…

— Потому что вы купили эти серьги сами?

— Да, мосье.

— Значит, вы не отдавали жалованья родителям?

— Отдавала, мосье. Но было решено, что деньги за сверхурочные я буду оставлять себе…

— И сумочку вы себе тоже купили сами?

— Да, мосье.

— Скажите-ка мне, голубушка…

Она удивленно подняла голову, и Мегрэ рассмеялся.

— Ну, хватит.

— Что хватит, мосье?

— Морочить мне голову!

— Честное слово…

— Простите, минутку… Алло! Коммутатор? Дайте мне магазин стандартных цен на улице Реомюр… Да…

— Погодите, мосье…

Он сделал ей знак замолчать, и она залилась слезами.

— Алло… Магазин? Не могли бы вы соединить меня с директором?.. Ах, это вы сами?… Говорят из сыскной полиции… Мы хотели бы получить у вас сведения об одной вашей продавщице… Мадемуазель Франсине Трамбле… Да, будьте любезны… Как? Уже три месяца? Благодарю вас… Возможно, я днем к вам заеду…

Он обернулся к девушке:

— Ну вот, мадемуазель!

— Я бы и так вам призналась…

— Когда?

— Я хотела набраться храбрости…

— Как это произошло?

— А вы маме не скажете?.. Ведь это я из-за нее не хотела говорить… Опять пойдут слезы и причитания… Если бы вы знали маму!.. Я вам уже говорила, что иногда мы ездили в метро вместе с отцом… Он с самого начала был против того, чтобы я поступила на работу, и особенно в этот магазин… Понимаете? Но мама настояла: она говорила, что мы не настолько богаты, что она и так еле концы с концами сводит, а это такой удачный случай… Она меня сама повела к директору… Ну, вот… А месяца три назад я утром ушла из дому без денег и спохватилась только на углу улицы Сантье, когда попрощалась с отцом… В тот день мама поручила мне зайти в несколько магазинов… Я побежала за папой… Но он прошел мимо дома «Куврэр и Бельшас» и затерялся в толпе…

Я подумала, что ему нужно купить сигарет или еще что-нибудь… Я очень торопилась… И я пошла к себе в магазин… Днем я улучила свободную минутку и решила сбегать к отцу на работу… Там мне сказали, что он уже давно у них не служит…

— И вечером вы все ему рассказали?

— Нет… На следующий день я пошла за ним… Он направился в сторону Сены. По дороге получилось так, что он оглянулся и увидел меня… Тогда он сказал: «Тем лучше»…

— Что значит: «Тем лучше»?

— Ему не нравилось, что я работаю в магазине. Он объяснил мне, что ему уже давно хотелось забрать меня оттуда… Он сказал, что устроился на другое место и оно гораздо лучше, чем прежнее, потому что теперь ему не надо сидеть целый день в четырех стенах… Тогда он и повел меня в магазин и купил мне эти сережки… «Если мать станет спрашивать, откуда они у тебя, скажи, что это поддельные»…

— Ну, а потом?

— Я ушла с работы, но маме я ничего не сказала. В дни получки отец давал мне деньги, которые я раньше получала в магазине. Иногда мы с ним встречались в городе и ходили вместе в кино или в ботанический сад…

— А чем ваш отец занимался в течение дня, вы не знаете?

— Нет… Но я хорошо понимала, почему он ничего не говорит матери… Если бы он стал ей давать больше денег, ничего бы не изменилось… В доме был бы все тот же беспорядок… Это трудно объяснить, но если бы вы у нас пожили, вы поняли бы… Мама неплохой человек, но…

— Благодарю вас, мадемуазель.

— Вы с ней будете об этом говорить?..

— Пока еще не знаю… Скажите, пожалуйста, вам не случалось видеть отца в обществе какого-нибудь другого человека?

— Никогда.

— Он никогда не давал вам никакого адреса?

— Мы всегда встречались где-нибудь около Сены, у Нового моста или у моста Искусств.

— Последний вопрос: во время этих встреч он бывал одет так же, как обычно, то есть в ту же одежду, которую носил у вас дома, на улице Де-Дам?

— Однажды, это было только один раз, недели две назад, он пришел в сером костюме, которого раньше я на нем не видела, потому что дома он никогда в нем не появлялся.

— Благодарю вас… Вы, разумеется, ни с кем об этом не говорили?

— Ни с кем.

— А нет у вас дружка где-нибудь по соседству?

— Клянусь вам…

Он был доволен, хотя причин для этого не было: дело не только не прояснялось, но, наоборот, запутывалось. Возможно, он был рад, что интуиция не подвела его и ночная догадка подтвердилась? А может быть, причина была в том, что он уже «заболел» своим беднягой Трамбле, который столько лет умудрялся водить за нос эту зловеще унылую Жюльетту и скрывать от нее свою вторую жизнь?