Теперь продолжим рассказ Сенявина о сентябрьском шторме 1787 г., о том, что он увидел, когда спустился со шканцев в палубу: «… и вижу, слесарь сидит покойно на пушке, обрезает кость солонины и кушает равнодушно. Я закричал на него: «Скотина, то ли теперь время наедаться? Брось все и работай!» Мой бахарь соскочил с пушки, вытянулся и говорит: «Я думаю, ваше высокоблагородие, теперь то и время поесть солененького! Может, доведется, пить будем!» [85] Теперь, как вы думаете, что сталося от людей, которые слышали ответ слесаря? Все захохотали, крикнули: «Ура, бахарь, ура!» Все оживились, и работа сделалась в два раза успешнее»[31, с. 274].

В своих записках Д. Н. Сенявин с обычной для него скромностью не рассказывает о своем собственном поведении во время шторма. Об этом поведал через 6 лет после кончины адмирала Д. Н. Сенявина историк Дмитрий Николаевич Бантыш–Каменский. Во время этого страшного шторма фрегат «Крым», шедший вместе с флагманским кораблем, утонул со всем экипажем. Матросы на корабле «Слава Екатерины» «ждали конца и неизбежной смерти. и не хотели ничего делать».Некоторые из них надели чистые белые рубахи, готовясь к близкому и неизбежному концу. «Сенявин, видя, что его уже не слушают, сам взял топор, влез наверх и обрубил ванты, которые держали упавшие мачты и этим увеличивали опасность гибели корабля. Пример его неустрашимости сильно подействовал на других, луч надежды блеснул в сердцах, все принялись за работу. Тогда Сенявин спустился в трюм, который был наполнен водой (вода в трюме поднялась на 3 м), а насосы не могли действовать и отливать воду; он умолял не унывать и надеяться на помощь Божию, собрал вместе с ними кадки, ушаты и всякого рода посуду, которой можно было черпать; трудился неутомимо три часа; исправил несколько насосов и привел воду в такое положение, что она начала убавляться: корабль был спасен»[32, с. 159]. Когда шторм несколько утих, экипажи кораблей эскадры (кроме погибшего фрегата и линейного корабля «Мария Магдалина», лишившегося мачт и руля, занесенного в полузатопленном состоянии к Босфору и там захваченного турками) сумели установить взамен утерянных временные мачты и бушприты, поднять запасные паруса и, несмотря на многочисленные неисправности в корпусах и рангоруте, 21 сентября возвратились в Севастополь. Черноморские моряки России достойно выдержали тяжелейшее испытание, устроенное им стихией.

В 1787–1788 гг. жестокие бои развернулись в Днепро–Бугском лимане. Турки пытались захватить крепость Кинбурн, а русские штурмовали турецкую крепость Очаков и в 1788 г. овладели ею. В боях в лимане отличилась русская галера «Десна» под командой мичмана Джулиано Ломбарда (уроженец о. Мальта). Вооружение галеры состояло из пудового единорога (орудие типа мортиры, допускающее стрельбу разрывными снарядами–бомбами весом до пуда — 16 кг) и 16 пушек небольшого калибра и фальконетов. На галере находилось 120 гренадер.

15 сентября 1787 г. «Десна» под видом брандера смело атаковалатурецкую флотилию из 38 судов и принудила турок отступить к Очакову, при этом одно турецкое судно было потоплено, а другое повреждено. Генерал–поручик А. В. Суворов, наблюдая со стен крепости Кинбурн действия Ломбарда, доносил князю Потемкину, что мичман «атаковал весь турецкий флот до линейных кораблей; бился со всеми судами из пушек и ружей два часа с половиной и по учинении варварскому флоту знатного вреда, сей герой стоит благополучно под кинбурнскими стенами».

И в последующие дни «Десна», которой командовал мичман Ломбард, охраняла подступы к Кинбурну, ежедневно обстреливала крепость Очаков и турецкие суда, сумела потопить канонерскую лодку. Не зря Суворов докладывал князю Потемкину, что «Десна» содержит их [86] в решпекте [87] » [33, с. 112].

Важную роль сыграла «Десна» во время боя на Кинбурнской косе 1 октября, когда Суворов сбросил турецкий десант в море. 30 сентября после сильного обстрела с подошедших на близкое расстояние турецких кораблей на Кинбурнскую косу было высажено до 5 тыс. десанта, из которых после боя спаслись вплавь на свои суда едва 500 человек. Уже лейтенант Ломбард решительно атаковал прикрывавший высадку отряд из 17 небольших турецких судов, заставив их отойти и тем лишив турецкий десант поддержки артиллерийским огнем.

18 мая 1788 г. в устье Днепро–Бугского лимана появилось более 50 крупных и мелких турецких судов. В связи с возможным очередным нападением на Кинбурн две находившиеся около него в дозоре дубель–шлюпки получили приказ отойти к Глубокой пристани вглубь лимана, чтобы не быть отрезанными от своих сил.

Несколько задержавшуюся с отходом дубель–шлюпку № 2, вооруженную 7 пушками с командой из 52 моряков, преследовали 30 турецких галер и других небольших судов. Во время боя при преследовании часть турецких судов отстала, но 11 наиболее быстроходных галер у устья р. Буг начали догонять дубель–шлюпку. Убедившись в невозможности уйти от преследования, командир дубель- шлюпки Рейнгольд фон Сакен отпустил находившийся у него на буксире ялик с 9 матросами, приказав им уходить самостоятельно. Приблизившиеся турецкие суда свалились на абордаж. Дав залп по врагу и видя неизбежность захвата своего судна, Сакен взорвал его. При этом потонуло 4 турецких галеры. При взрыве погиб он сам и 43 члена экипажа. После этого турки уже не рисковали сваливаться с русскими судами на абордаж, даже располагая численным превосходством.

Уместно именно тут привести слова беспристрастного наблюдателя — иностранца, принца Нассау- Зигена, контр–адмирала и командующего русской гребной флотилией в Днепро–Бугском лимане. Он после ожесточенных сражений 7 и 17 июня 1788 г. принудил турецкую эскадру отступить к Очакову, а на следующий день атаковал ее у Кинбурнской косы и одержал убедительную победу. Под его командованием 1 июля того же года был уничтожен турецкий отряд под Очаковым. Так вот принц в марте 1788 г. писал жене: «Нет большего удовольствия, как содействовать успеху сражения, но с русскими я часто буду иметь это удовольствие. Офицеры, солдаты, матросы — все они дрались героями. Нет никого храбрее русского»[34, с. 171].

Непросто проходило мужание экипажей линейных кораблей и фрегатов эскадры Черноморского флота и овладение ими сперва азами, а затем и мастерством в морском деле. Именно тогда взошла звезда славы адмирала Федора Федоровича Ушакова (1744–1817), создавшего новую тактику морского боя, новую школу подготовки, обучения и отработки навыков моряков в использовании парусного вооружения и корабельной артиллерии. Особое внимание Ушаков уделял обучению приемам устранения повреждений, полученных в бою.