Девушка ускорила шаги. Может быть, ей еще удастся поймать Стаса сегодня и поговорить с ним… Она почти бежала. За ней в иссиня-черном небе летела луна, за ней спешили черные тени деревьев, хватая цепкими ветвями за руки, сзади хрустели снегом чьи-то легкие крадущиеся шаги.

Вот уже ее дом. Окна темны… Лена толкнула калитку. Овчарка Герда, зевая, высунула морду из будки и приветливо заскулила, завозилась, но вылезать не стала — холодно. Загремела тяжелая собачья цепь, приглушая металлическим лязгом звук шагов. Лена протянула руку, чтобы погладить свою любимицу.

Калитка за ее спиной внезапно хлопнула. Скрипнул снег. Звякнула цепь. Блеснула луна в окне. Взвился от порыва ветра снег.

Что-то острое впилось в горло, перекрыв доступ холодному морозному воздуху. Лена пыталась закричать, но ее крик мгновенно превратился в слабый хрип, который слился с воем ветра в кронах деревьев. Руки поднялись, чтобы сорвать с шеи что-то тугое, мешающее дышать, но внезапно опустились и безжизненно повисли вдоль тела. Мертвенно-бледная луна расплывалась в глазах бесформенным пятном, пока остановившиеся зрачки не замерли, полные предсмертного ужаса.

Послышался мягкий звук, как будто на землю упало что-то большое и мягкое. Широко раскрытые, будто удивленные, глаза уставились в фиолетовое небо, а чьи-то быстрые руки уже шарили по ее теплому телу, которое даже лежа сохраняло гордую царственную осанку…

Спустя минуту негромко хлопнула калитка, тихие шаги заскрипели по улице.

Озадаченная Герда, заметив, что ее хозяйка почему-то лежит посреди двора и не встает, вылезла из будки. Холодный собачий нос ткнулся в теплую руку, потом в лицо. Собака села на снег и, подняв морду к сияющей полной луне, тоскливо завыла.

…Дом как будто вымер. Ни охраны (кажется, сегодня дежурство Валеры), ни домработницы — никого. Только Стеффи мрачно снует по двору, ее печально опущенный хвост метет снег. Наверное, все уже разбежались по своим делам…

Я оделась, взяла под мышку библиотечные книжки и вышла из дому. Чехова пора сдавать.

В библиотеке было, как всегда, тепло и пустынно. И так тихо, что закладывало уши.

— А, Танечка, это вы! — обрадовалась моему появлению Мария Павловна. — Вот от вас-то я и узнаю последние новости! — сказала она, принимая у меня книгу. Ее лицо показалось мне сероватым и нездоровым, сумрачные тени затаились вокруг глаз, на дне которых плескалась затаенная тревога.

— Какие новости? — мрачно спросила я. — Никаких новостей не знаю. Даже еще ни с кем сегодня не разговаривала.

— Да? А я хотела услышать от вас, как поживает Станислав Витальевич.

— Нормально поживает. Что ему сделается, — буркнула я. У меня не было настроения сплетничать.

— Неужели? А мне сказали, что его арестовали!

— Здрасьте! Его выпустили давно. — Как я ни старалась быть вежливой, но раздражение помимо воли прорвалось в голосе. — Уже с неделю!

— А… Так, наверное, вы действительно ничего не знаете. — Голос библиотекарши прозвучал разочарованно. — Говорят, его сегодня утром опять посадили.

— За что? — Мои брови удивленно поползли вверх. Так вот что означали эти хождения по дому ни свет ни заря и громкие разговоры под дверью!

— За убийство девушки. Неужели вы правда ничего не знаете? Весь город об этом с самого утра говорит! Даже по местному радио передавали, просили откликнуться свидетелей.

— Кого на сей раз убили?

— Да, представьте себе, мою соседку! Очаровательная девушка была, Леночка Катасонова… Умница, красавица… Работала в банке… Говорят, кстати, Станислав собирался на ней жениться. — Небольшие пытливые глаза изучающе уставились на меня. — И вдруг такое!

— Вот не знала, — буркнула я мрачно. Вот уж кто нисколько не напоминал счастливого жениха, так это Стасик! — Ну и что с ней, с этой девушкой?

— Задушили. Вчера вечером. Прямо на пороге собственного дома! Шнурком. Правда ужас?

— Ужас, — вполне искренне подтвердила я. — Ну а Стас-то при чем?

— Как это при чем? Наша милиция ведь просто так человека хватать не станет… Ведь он с ней был в таких отношениях… Ну, вы меня понимаете… Эта современная свобода нравов, я ее всегда не одобряла! Ах, молодежь! Я своего сына воспитывала совершенно не так!..

— Ну так что же Стасик? Он при чем? — повторила я нетерпеливо. Относительно современных нравов я и так все знала. Или почти все.