Ладно. Не об этом речь.

— Что же ты, милый, убил-то всех? — спросил я его ласково. — Чем это мы тебе все не понравились?

Он судорожно взмахнул руками. Наверно, пытается изобразить жест «Чур, меня». Правильно. По адресу.

— Ты чт… Ты что, Аспид?! — заикаясь, произнёс он. — Ты что?! Я никого не убб-бивал!.. Нне уб-бивал. Я…

— А кто? Я? Я их не убивал. И Микса не убивала. И Два тоже.

— Эт-то всё ОН! Он хотел вас уничтожить!.. Давно хотел!..

Я склонил голову набок:

— Кто же этот мифический он?

Иуда не колебался и секунды, сдавая его:

— Роман Петрович…

— Фудзи?!!

Жёлчный пузырь, прорвав оболочку, хлынул своим содержимым в мою кровь.

— Фудзи?!! — я скрипнул зубами. — Любитель буддизма и японской культуры? Хайку, сакэ, честь самурая и всё такое?!

Как я сразу не догадался! Это же он открывает сеть «Суши» по стране. Роман Петрович, который рад, что ему досталось прозвище «Фудзияма». Фудзи.

— Ты теперь тоже любитель Японии, да?!

— Аспид, я…

— Фудзи?! — гнев мешал мне говорить. — Этот уголовник?! Ты что, всю жизнь мечтал быть владельцем столовки и торговать рыбой?!

— Аспид, я…

— Или самураем?!

— Аспид, я…

— Заткнись! — я ударил его ногой в живот. — Заткнись!!!

О, моя бедная Кривда! Зачем я ушёл тогда?!

Иуда задохнулся и скрючился на полу. Он заплакал. Закрыл голову рукавами своего дорогого костюма и заплакал. Как ребёнок, захлёбываясь слезами и судорожно втягивая воздух ртом.

— Это я должен плакать! — закричал я, вспомнив Кри, улыбающуюся во сне, и комок действительно подкатил к горлу.

Он тихо заскулил. Я представил себя на его месте: да, ему сейчас страшно. Потому что он знает меня.

Мне даже стало его жалко: зная меня, он сейчас не просто боится — он в ужасе.

— Встань, — сказал я ему.

И он поднялся, с трудом переводя дыхание и размазывая слёзы:

— Я пп-просто хотел уйти…

— Ты хотел спокойствия?

Он кивнул, всхлипнув.

— И что? — закричал я. — Таким способом?

Он прикрылся руками.

— Ты спокоен сейчас?! А?!

Он промолчал.

— Ладно… — спустя несколько мгновений, произнёс я и подошёл к нему ближе:

— Теперь назови хотя бы одну причину, по которой я не должен тебя убивать.

Он судорожно вздохнул:

— У меня дочь…

— Не принимается, — и я приставил пистолет к его сердцу.

— Нет… — сдавленно произнёс он.

— Умри как мужчина, — сказал я, глядя ему в глаза.

И дважды нажал на курок.

В поезде, уносящем нас ночью в сторону столицы, мы с Миксой сидим друг против друга. Она, положив локти на стол и подперев щёки обеими руками, смотрит в окно. Два спит рядом с ней. Я держу в руках парик. Светлый парик, сделанный из волос Кри. Когда-то она коротко постриглась и отдала свои локоны Миксе.

И вот теперь я держу этот кусочек настоящей Кривды в своих руках.

Моя нежная Кри. Даже эти волосы сейчас ласково прикасаются к моим пальцам. Словно она сама.

Мне очень хочется провести золотистыми нитями по своей щеке. Вдохнуть их запах — вдруг он ещё остался? запутался в волосах? Хотя бы маленькая частичка, молекула запаха?

Но здесь — Микса. Поэтому я просто сижу и поглаживаю локоны. Поглаживаю мою Кри по голове…

Убив предателя, я не испытал облегчения. На сердце стало ещё тяжелее. Я понял, что легче мне уже не будет. Никогда. Если бы это могло вернуть мою любимую…

Если бы мне сказали: убей тысячу человек, и твоя Кри вернётся, — я бы сразу пустил пулю в лоб Миксе, а потом прошёлся по всем вагонам, стреляя в каждого… Кончились патроны? Я бы взял нож, топор… В поезде недостаточно людей? Я бы спрыгнул на ближайшей станции и добрал норму…

Но беда в том, что так Кри не вернёшь. Никак не вернёшь.

И подобные — вредные, чуждые мне душещипательные измышления меня не остановят. Что? Месть не вернёт мою любимую? Остановиться? Покаяться? Помолиться за спасение её души?

Потом, ладно?

Попозже, ага?

И не я — кто-нибудь другой.

А я, уж позвольте.

Перееб@шу всех.

Отфуярю. Как мамонтов.

Я — АСПИД.

— За что они всех убили? — спросила вдруг Микса. Я вздохнул:

— Обязательно спрошу. Прежде чем отправить Фудзи на тот свет.