Шрифт:
Соколов говорил мягко, доброжелательно, так, как мог бы говорить толковый адвокат, но уж никак не следователь:
— Если меня, сударь, отстранят от ведения этого дела, то вам полезно будет знать вот это, я заложил страницы.
Соколов полистал увесистый том.
— Вот, сударь, комментарии к законам. Это может быть вам полезно: “На отказ обвиняемого от ответов следователь должен смотреть не как на ослушание или неуважение, а как на пользование своим законным правом”.И в дополнение к этому тому я передаю вам книгу Макалинского “Руководство для судебных следователей”. Из нее вы узнаете много необходимого о своих правах и уловках следователей.
Солнце широким снопом било в окно, ярко освещая террориста. Соколов ясно читал на его лице сложную гамму чувств: от сомнений до глубокой симпатии к новому следователю. Вдруг сыщик разглядел нечто такое, что едва не заставило его вздрогнуть. Поражен он был до чрезвычайности.
Тогда Соколов сказал:
— Держите! — и подал по одной книге, жадно вглядываясь в протянутую террористом руку. — Изучайте, и скоро мы с вами встретимся. Кажется, сударь, я преподнесу вам сюрприз — приятный!
Террорист был смущен и растроган. Соколов пожал ему руку.
Едва террориста увели, как в камеру Соколова влетели Кошко и Сахаров, набросились с упреками:
— Мы желали учиться у сыщика, которого всем ставят в пример как образцового, слушали допрос. А что получается? Предательство? Полезные советы для противодействия следствию? Воистину, “приятный” сюрприз...
Соколов сграбастал коллег в объятия и так прижал их к своей обширной груди, что они испустили дружный стон.
— Подслушивать — грешно! — сказал он, смеясь. — Но никому не болтайте о том, что услыхали. Бог даст, дело скоро раскроем.
Начальники недоуменно переглянулись:
— Граф, вы изволите шутить? Это невероятно...
В храме музыки
Денек у Соколова выдался бурным. Поймав на улице лихача, Соколов подбодрил его кулаком по спине:
— Гони, кобылий командир, на Большую Никитскую!
Через пятнадцать минут сумасшедшей гонки остановились у детища Николая Рубинштейна — консерватории. Сыщик направился в класс скрипки к легендарному педагогу — Гржмали. Протянул фото, предусмотрительно взятое из уголовного дела:
— Вам лицо это знакомо?
Старый Гржмали, близоруко щурясь, вгляделся в тюремное фото и удивился:
— Батюшки, никак, это Казарин? Почему полицию интересует этот прекрасный юноша, питомец самого Ауэра? Вениамин Казарин закончил, вы знаете, Петербургскую консерваторию. Закончил с блеском! Леопольд Семенович Ауэр ставит его в один ряд с такими яркими талантами, как Полякин, Хейфец, Эльман, Цимбалист. У нас Венечка давал концерт в нынешнем мае. Успех полный! Скажите, а вы не родственник того самого Соколова — знаменитого сыщика? Ведь о нем та-акие истории вся Москва рассказывает!
— Однофамилец, жуткий человек.
— Ну и хорошо. А Казарин переехал к своей юной супруге в Саратов. Там хочет консерваторию открыть.
Вениамина пригласили преподавать. Кстати, у нас сегодня будет вся Москва, играет соученик Вениамина — Ефрем Цимбалист. Ах, прекрасный дар!
Соколов надолго задумался. Потом решительно произнес:
— А нам два кресла, Иван Войцехович, найдете? Я хочу прийти с Казариным.
— О, в таком случае отдаю два своих места в директорской ложе! Начало ровно в девять.
Соколов вновь помчался в Бутырскую тюрьму.
Признание
— Забираю у тебя своего подследственного! — заявил Соколов Парфенову. — Давай запрос напишу.
— А кто конвойные? — удивился начальник тюрьмы.
— Разве я не сойду за них? — хохотнул сыщик. — Прикажи доставить сюда заключенного, да живей!
...В канцелярию привели Казарина. Лицо его сделалось серого цвета, какой обычно бывает у тюремных сидельцев, а сам он был погружен в глубокую меланхолию.
Соколов бодро проговорил:
— Вениамин Александрович, вы получаете увольнительную. Пошли!
Заключенный вздрогнул, услыхав свое имя.
Но он не сдвинулся с места, словно парализованный своим разоблачением. Парфенов грубо толкнул Казарина в спину:
— Чего кочевряжишься? Иди, коли приказано!
...Для начала сыщик привез Казарина на Петровку, 2.
Здесь в громадном универмаге “Мюр и Мерилиз”
Соколов подобрал для скрипача приличный костюм, дорогую рубаху, модный шелковый галстук. Арестант тут же переоделся, зайдя в кабину для примерок.