Шрифт:
— И что стало с крокодилом? — полюбопытствовал кто-то из дам.
— Съели! Крокодил откусил тигрице лапу, за это Миша его самолично застрелил, повар жарил крокодилятину во фритюре. Сказочное блюдо, сам ел!
Мужчина, дружески улыбнувшись, обратился к Соколову:
— Ваш подарок, Аполлинарий Николаевич, хорош, но до Мишиного, не обижайтесь, не тянет.
Соколов хмыкнул:
— Хм, придется другой раз сюда доставить живого льва!
Княгиня вдруг засуетилась:
— Господа, вы знакомы?
Мужчина с доброй улыбкой протянул руку:
— Кто не знает знаменитого Соколова! Даже мальчишки играют в “гениального сыщика”. Позвольте представиться: Павел Григорьевич Курлов.
Соколов в тон добавил:
— Кто не знает генерал-майора Курлова, товарища министра внутренних дел и командующего Отдельным корпусом жандармов! Мое, так сказать, высокое начальство.
— С недавних пор!
— Сменили Герасимова? Там, говорят, какая-то темная история... Ваши террористы-экстремисты куда хитрее и кровожадней наших подопечных — воришек и ординарных бандитов.
Курлов считался ставленником Императрицы, и с бывшим главой российских жандармов у него отношения были, мягко говоря, прохладными. Понятно, что Соколову об этом было известно, но деталей он не знал, да и не интересовался, ибо и своих забот хватало.
Вдруг Курлов сказал:
— Я еще вчера должен был уехать в Петербург, — в субботу делаю доклад Государю. Но, желая встретиться с вами в домашней обстановке, свой отъезд на сутки отложил.
Соколов удивленно поднял бровь, с высоты своего гигантского роста взглянув с недоумением на жандарма.
Тот задумчиво пожевал губами и решительно произнес:
— Да, граф, у меня к вам дело чрезвычайной важности! Это дело даже Государю стало известно, хотя я стараюсь его как можно меньше посвящать в нашу кухню. Государь настоятельно рекомендовал мне использовать вас в сложившейся ситуации.
Соколов вновь удивился. Курлов хотел продолжать, но в этот момент княгиня сказала:
— Господа, милости прошу к столу! Аполлинарий Николаевич, обратите внимание на мою племянницу Марию Егоровну, дайте ей руку...
Мужчины и дамы попарно двинулись в столовую.
Волнение крови
Княжна Мария Егоровна была очаровательна своей хрупкостью и особой тонкостью классических черт лица. Казалось, что она постоянно погружена в какие-то собственные, грустные думы. Ее отец и младший брат княгини Анны Алексеевны, отчаянный кутила и игрок, промотал состояние. Княжна считалась бесприданницей. И лишь ее необыкновенная миловидность подавала надежды на то, что девушка сумеет удачно выйти замуж. Под этим “удачным” замужеством подразумевалось, что найдется богатый, независимый человек, который будет настолько легкомысленным, что предпочтет красоту приданому.
Княжна протянула Соколову белую точеную руку в перчатке и с робкой улыбкой посмотрела ему в лицо. Казалось, что она совершенно не понимает своей силы, заключенной в красоте лица, в открытых плечах, в довольно смелом декольте. Сыщик ощутил близость ее тела, и у него в груди вдруг проснулось что-то давно забытое, то, что он не испытывал с той давней поры, когда был страстно влюблен в свою невесту, ставшую потом его супругой итак рано ушедшую.
Гости, разбиваясь по парам, проследовали в столовую. Первой шла княгиня, ведомая ее родственником-сенатором. Они и заняли главное место за громадным столом. Карточка с именем Соколова лежала на самом почетном месте — слева от хозяйки.
Прежде чем самому сесть, Соколов отвел молодую княжну на ее место — как раз с противоположной стороны, так что сыщик оказался напротив девушки. Но еще прежде, вдруг испытав что-то похожее на легкую робость, он успел сказать княжне:
— Мария Егоровна, вы еще никому танцев не обещали?
— Нет, — ответила она тихо, чуть краснея.
— Тогда позвольте пригласить вас на полонез, вальс, кадриль, падекатр... Что еще нынче танцуют?
Княжна простодушно ответила:
— Шакон, миньон, польку, падепатинер.
— Сдаюсь, — рассмеялся Соколов, — старому коню такая ноша не в пору!
Он поцеловал руку спутницы выше перчатки. Облаченный в новый, прекрасно сшитый фрак, в белый с мелкими звездочками жилет и в модный широкий белый галстук, Соколов выглядел как образец элегантности. И он добавил:
— Позвольте, княжна, иметь надежду на три первых танца?
Мария Егоровна покачала головой:
— Но нет же, граф! Вы отлично знаете, что это не по правилам — нельзя отдавать три танца подряд одному кавалеру... Если он только не жених.