— Нет, подожди. Без меня не входи. Он постоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, пока она не вернулась.

— Это Карриганы, — объявила она. — Бетти приглашает нас на вечер семнадцатого. Дата, естественно, не случайна, — добавила она. — Они надеются выкачать из тебя все подробности до того, как их услышат другие. А сейчас идем… — И, как ребенок в рождественское утро, она взяла его руку и увлекла в гостиную.

Слабо сопротивляясь, Перкинс вяло последовал за ней.

— Это не очень дорого?

На низком столике красного дерева (еще не полностью выкупленном из кредита) раскинулись золотисто-коричневые габардиновые брюки, пятнистая рубашка и ярко-розовый пиджак с крупными медными пуговицами. В центре стола, где обычно стояла ваза с цветами, расположилась пара сверкающих ботинок.

— Твой костюм. — Эмили взмахнула перед его глазами ярким лоскутом желтого шелка. — Для галстука подойдет моя нефритовая заколка с инкрустацией из оникса. На завтра я заказала хлыст для верховой езды с серебряной рукоятью. Его должны доставить утром.

— Ты поднимаешь много шуму из ничего. — Перкинс взял в руки ботинок, потрогал мягкую блестящую кожу. — Они, должно быть, стоят уйму денег. Сколько ты заплатила за них?

— Я взяла их в кредит, глупый, — Эмили счастливо рассмеялась, — на двенадцать месяцев.

— У меня будет дурацкий вид в этом пальто.

— Не говори глупостей. Такой представительной внешности, как у тебя, позавидует любой мужчина.

— Ладно, — неуверенно пробормотал Перкинс, — мы всегда можем отправить их обратно, если я передумаю.

После ужина заехал Бианчи, на своем старом «студебеккере», слегка навеселе после вечерних коктейлей. Эмили встретила его у дверей.

— Фред в спальне, примеряет свой новый охотничий костюм, — проворковала она. — Сейчас он выйдет.

— Кто там? — крикнул Перкинс; получив ответ, он поспешно сбросил розовый пиджак (который все равно немного жал под мышками) и набросил домашний халат. После разговора в ресторанчике он стыдился показать Бианчи, что его решимость поколеблена.

— Ну, Фред, — произнес Бианчи, когда они уселись в гостиной, — надеюсь, ты передумал насчет… э-э… — он покосился на Эмили, пытаясь понять, известно ли ей о приглашении.

— Продолжай. Я уже рассказал ей, — сказал Перкинс.

— Конечно, ты можешь отказаться, если ты твердо решил, — аккуратно подбирая слова, проговорил Бианчи, — но я бы не советовал этого делать. Стоит им подумать, что ты задираешь нос, и твои дела обернутся хуже некуда, будь уверен.

— Это смешно — вмешалась Эмили. — Он не собирается отказываться. Правда, милый?

— Ну… — пробормотал Перкинс. Уловив нерешительные нотки в его голосе, жена горячо продолжала:

— Это твое признание, Фред. Не смей и думать о том, чтобы отказаться. Подумай о детях! Через несколько лет им поступать в колледж, а тебе прекрасно известно, что для этого требуется. Ты серьезно намерен оставаться всю жизнь в этом доме?

— Не вижу в этом ничего плохого, — попытался защититься Перкинс, вспомнив, что ссуда за дом еще не выплачена.

— Предположим, что приглашение прислали по ошибке, — продолжала Эмили. — Я не говорю, что это так, но предположим на минуту. Какие еще причины могут заставить тебя отказаться от него?

— Я не охотник, — вяло вставил Перкинс. — И буду смешно смотреться на коне.

— Не смешнее, чем девяносто девять процентов остальных приглашенных. Не станешь же ты утверждать, что сенатор Горман скачет как кентавр? Или твой босс, мистер Хендерсон? Его трудно спутать с жокеем.

— Он тоже приглашен? — с удивлением спросил Перкинс.

— Естественно. Если бы ты взял за труд повнимательнее посмотреть список, ты бы сам заметил.

— Хорошо, хорошо, — сдался Перкинс, — тогда я иду.

— Думаю, это будет самым разумным решением, — адвокатским тоном одобрил Бианчи.

Этим же вечером Перкинс написал подтверждение — чернильной ручкой на чистой картонной открытке без серебряного обреза.

— Серебряные обрезы оставим соседям, — заметила Эмили, — иначе они могут подумать, что ты зазнался.

По телефону она вызвала рассыльного, объяснив мужу:

— Это не тот случай, когда пользуются почтой.

И на следующее утро рассыльный в униформе опустил его подтверждение в почтовый ящик рядом с будкой смотрителя.

Остаток недели пролетел незаметно. Эмили пометила мелом розовый пиджак и коричневые брюки и отослала их на переделку. Желтый галстук, решила она, не подойдет — «немного ярковат», — и заменила строгим кремовым. Изменения не обошли и галстучной заколки с запонками: их заменил тяжелый серебряный набор, который Эмили присмотрела в ювелирном магазине в городе. Траты были разрушительны, однако Эмили пресекала любые возражения.