Жена уходит, оставив черную болоньевую сумку. Я, поднявшись из угла, решаюсь выйти наружу.

Осень. Листья на земле. Серые дома. Грязные машины. Вроде бы привычный урбанистический пейзаж кажется мне нереальным. Я смотрю поверх горизонта и вдруг понимаю, что мне принесла жена. Спешу обратно, дабы убедиться в своей правоте. Так и есть. В черной болоньевой сумке - банка манной крупы, бутылочка растительного масла, соль, стопка бумаги и новый карандаш.

Вот, блин...

Директору средней школы N 1

Осипову Афанасию Федоровичу от

преподавательницы русского языка и литературы

Егорушкиной Елены Павловны

заявление.

Работая в вашей школе неделю, я постоянно вижу вас пьяным. Поэтому, обращаюсь письменно. Может быть, все-таки иногда вы бываете трезвым, и до вас дойдет нижеследующее.

Во-первых: прошу обратить внимание на приложенные к заявлению четыре сочинения учеников восьмого класса на заданную мной тему «Самое яркое впечатление прошедшего лета». У вас что, над всеми новыми учителями так изощренно издеваются? Хотя это не удивительно. Имея в вашем лице яркий пример для подражания...

Во-вторых: Я устраивалась работать не в психиатрическую лечебницу, а в школу. Я педагог, а не санитарка! Поэтому прошу уволить меня по собственному желанию и как можно скорее! Иначе, я обращусь, куда следует. Надеюсь, вы понимаете.

В-третьих: если вы все же протрезвеете, то прошу рассказать мне, как молодому, неопытному педагогу, каким образом вам удалось сделать из школы пьяную лавочку, притон! Подозреваю, что ко всему еще и дом терпимости!

Ответ прошу предоставить в письменном виде, так как один ваш вид вызывает у меня отвращение!

Егорушкина Е.П.

10 сентября 1999 года

Самое яркое впечатление прошедшего лета

Я проснулся в полвторого ночи. Чувство необычайной по силе внутренней пустоты говорило мне, что уже все равно... Все равно, что спишь, что не спишь, что идешь, что стоишь... Я заглянул в свое подсознание и увидел черные улицы, еле мерцающие фонари и аптеки. Следуя за своими хромыми мыслями, я оказался на улице. В круглосуточном магазине я истратил сорок пять рублей на водку. Я вовсе не злоупотребляю, и вообще мне нужно было завтра рано на рыбалку с отцом. Но когда чувство глубокого безразличия цепко держит за горло, что еще остается делать?

Я сел в скверике там, где церковь Иоанна Предтечи, стал курить и пить водку... Сумрак в подсознании все сгущался, фонари с аптеками медленно валились набок, я сам чуть не упал под их давлением со скамейки. Меня вовремя окрикнул некий тип с ножовкой по металлу в руках:

– Эй, ты умеешь пилить?

– Да, я умею пилить. Я умею и пилить, и строгать... Но чувство глубокого безразличия цепко держит меня за горло, и фонари с аптеками валятся в моем подсознании в одну кучу.

– Строгать не надо. Пошли.

И мы пошли. Я помахивал бутылкой водки и молчал. Тип сказал, что его зовут Илюша. Наконец, мы подошли к распиленному на три части памятнику Ленина в натуральную величину.

– Вот, пили, я уже устал, - сказал Илюша.

Я стал пилить и пить водку. Илюша сидел на асфальте, слушал, как визжит ножовка, и качал головой как тунгус.

– Илюша, ты, что качаешь головой, как тунгус? У тебя что, - неврастения?

– Нет, - ответил он, - чувство глубокого безразличия пронзает мою душу, и белая яхта в моем подсознании качается туда-сюда. Но ветра нет... Плыть некуда... И мне все равно - пилить памятник или качать головой туда-сюда. Вот только рука устала, аж посинела, - Илюша показал синюю руку.

Тут мы заметили, что рядом стоят два мужчины, по-очереди пьют что-то из трехлитровой банки и смотрят на нас.

– Хотите пилить?
– спросил я.

– Нам все равно. Мы пьем ацетон. Мы из коллегии адвокатов. Чувство глубокого безразличия овладело нашими адвокатскими мозгами, а в наших подсознаниях стоит мутный английский смог над свалкой английских каминов, - сказали мужчины, начали пилить и пить ацетон.

Потом к нам подошел зэк Фикса. Он держал на привязи печального окровавленного монстра. Мы безразлично посмотрели на них и спросили Фиксу:

– Хочешь пилить?

– Мне все равно. Чувство глубокого безразличия режет мне глаз. Из моего подсознания вылезают монстры и ходят туда - сюда. Одного я привязал, потому что мне все равно, что привязывать, что отвязывать.

– Вот пусть он и пилит, - сказал Илюша.

Монстр стал пилить и кровоточить. Из моего подсознания выпал фонарь и треснул монстра по лбу, прибавив еще одну рану. Тут приехала милиция. Мы подумали, что нашей компании крышка, но милиционеры сказали:

– Чувство глубокого безразличия охватило нас. Мы ездим по городу и ищем преступников. Но нам все равно, найдем мы их, или не найдем. В подсознании у нас пусто - большая невспаханная межа.