– Небольшая проповедь. Знаешь, Александр, сантехника - это возвышенная вещь. Водопроводные трубы - как вены человеческого организма. По ним, словно кровь, течет вода Мирового океана. Знаешь, что это значит? Это значит, что из твоего крана в твой дом поступают миллиарды молекул воды священных рек - Нила, Ганга и Иордана. Надо это только правильно понимать. Я тебе сейчас кратко объясню, как именно.

– Не надо! Блин! Худо мне ото всего этого уже!
– взвыл я.

– Ладно, как хочешь...- обиженно вздохнул Толик и внезапно подпрыгнул с поднятыми руками на одной ноге.- Такое специальное упражнение Дзен. Вот послушай, Упанишада Чандоджья...

Я не выдержал и стал бессодержательно, но громко и зло материться в адрес ЖЭКа, сантехников, проституток и всего остального. Толик же невозмутимо бормотал Упанишаду и сосредоточенно глядел на застоявшуюся мутную воду в раковине. Закончил он так:

– Жертвоприношение и благочестивые дела есть наша дань. А сейчас, Александр, ты увидишь чудеса сантехники. Воочию,- стянув трусы до колен, Толик помочился в раковину. Вода в ней закружилась вьюном, хрюкнула и исчезла.

Гордо заявив:

– Сказано: «Да не прекратится сей поток до конца дней», - Толик оделся и ушел.

Стало необычайно тихо, даже вода из крана не капала... Вмазываться было не чем. Пришлось лезть в нычку за деньгами. Там было пусто - денег не было. Был кактус, который мне давным-давно подарила бывшая жена и записка: «Александр, мне пришлось расплатиться с девчонками. Извини. Все равно бы ты деньги истратил на какую-нибудь гадость, чем усугубил бы свою карму. Вот тебе взамен пейот, кушай на здоровье. Толик». Я всхлипнул. Жестокий отходняк схватил за горло. Челюсти не разжимались, руки тряслись, внутри было холодно. Я чуть не заплакал.

Вот ведь сволочь... Хорошо, что в наличии оказалась бутылка водки. Выпил, чуть полегчало. Допил и побежал в ЖЭК.

– Где этот ебучий мистик!
– заорал я на жэковскую конопатую тетку.
– Я ему щас третий глаз вышибу! Деньги! Последние деньги спиздил!

– Не выражайтесь, - невозмутимо ответила конопатая.
– Мистик у нас один, электрик Сема. Глаза у него два и он уже целую неделю не просыхает.

– Мне нужен сантехник Толик. На Джонни Деппа похож. Ну, на индейца, типа киргиза.

– Таких у нас - нет. Идите, не мешайте работать.

– Как так!?

– Как? Об косяк, - спокойно ответила тетка и подняла телефонную трубку.

Ничего не оставалось, я пошел.

На выходе меня остановила сухонькая старушка:

– Молодой человек, кого вы ищете?

Я в нецензурных выражениях объяснил - кого, почему и зачем. Старушка выслушала, покачала белой головой, сняла с шеи медальон и показала мне:

– Это он?
– в золотом сердечке помещалась фотография Толика в полный

рост. Толик был голый, только перья в башке.

Я утвердительно кивнул.

– В нем действительно текла индейская кровь. Горячий был парень. А какой сантехник! Мастер! Но как вам удалось с ним встретиться, не понимаю... Толик умер, уже вот тридцать восемь лет назад. Это его могила на Горбачевском кладбище с крестом из водопроводных труб. Знаете?

Кто ж в нашем городе не знает эту достопримечательность... Я вздохнул в ответ и пошел занимать деньги.

– Если вы его встретите, передайте привет от Лели из третьего подъезда, - раздалось мне вслед.

И вот теперь, стоит мне коснуться рукой функционирующей водопроводной трубы, как мой нос начинает светиться зеленым светом. Таким ярким, что можно даже читать в темноте.

Очнулся участковый Егорушкин на земляном полу в подвале. Ему было очень больно. Особенно голове. В тусклом свете он различил сидящего на корточках мужчину с рыжей бородой. Воняло кислятиной и перегаром.

– Вот до чего дошли...- заговорил мужчина с рыжей бородой.
– Среди бела дня людей избивают и бросают в подвал. Пить будете?

– Воды, - слабым голосом произнес участковый Егорушкин.

– Воды нет. Только брага и самогон.

– Вот блин! Тогда - браги!

– Стакан десять рублей.

Участковому Егорушкину, несмотря на боль, стало очень смешно:

– А! Вы, наверно, отец Пети Лея. Торгуете, значит, самогоном, - давясь от смеха, сказал он.

– Да, - нисколько не удивился папа Пети Лея, - дак, что будете покупать?

Участковый Егорушкин, наконец, ощутил свое тело - кости целы, табельное оружие - на месте, голова только гудела, но это ничего, а вот в карманах было пусто. Обокрали.