– Мне нравится мое тело и лицо, – сказала она, повторяя мысли всех, кроме слепых, – и я люблю свои груди – я называю их «мои девочки».

Нельзя не отдать Йоханссон должное – она подняла действительно важный вопрос. Как, собственно, может взрослая женщина остроумно назвать свою грудь?

Актриса придумала идеальный ответ: «мои девочки» звучит игриво и женственно, однако никто другой теперь не может назвать так свои груди, так как люди будут неизбежно сравнивать вашу грудь с грудью Скарлетт.

– Как думаешь, мои девочки выглядят сексуально в этой майке? – спросите вы.

– Ну, мои девочки выглядели бы в ней фантастически, как и у Скарлетт Йоханссон, – ответила бы подруга. – Но твоивыглядят одна выше другой и соски торчат в разные стороны. Если честно, они напоминают глаза Марти Фельдмана [13] .

Конечно, в мире желтой прессы все обстоит намного проще. Там используется слово «сиськи». «У Кили, девушки номера, большие сиськи!», «У Шерил лучшие сиськи в группе Girls Aloud!» Даже если в разговоре с журналистом The Sunвы используете другое слово, за дело берутся их редакторы, и на выходе все равно получаются «сиськи». Однажды они брали у меня интервью. В то время я называла свои груди «амфетаминки» [14] – это был разгар популярности брит-попа, и я таким образом пыталась выразить свою любовь группе Blur. Конечно же, на следующий день интервью вышло с ожидаемой фразой. «“Я люблю свои сиськи”, – признается Кейтлин Моран».

Лично у меня нет сисек. Ни одной. Для меня определение The Sunвыглядело так же странно, как если бы я прочитала: «Я люблю свой полосатый хвост».

«Сиськи» годятся для шоу Бенни Хилла. Это что-то круглое, прыгающее, смешное, их можно с тем же успехом назвать «клоунами» и покончить с этим делом.

«Сиськи» – это слово из лексикона западного плебса; вы не найдете сисек у выходцев из Бангладеш или из Бахрейна. Не существует и сисек королевы Елизаветы. Сиськи – это то, что есть у Памелы Андерсон и Барбары Виндзор, кроме редких случаев, когда Барбара снимается в «Жителях Ист-Энда» [15] , где в качестве одной из сюжетных линий присутствует героиня, заболевающая раком молочной железы. В том случае сиськи молниеносно превращаются в «грудь». Ведь у сисек не может быть рака, они не для кормления детей, они не могут быть предметом тонкого эротического искусства. Сиськи существуют только для тисканья у женщин в возрасте от 14 до 32 лет, после чего они обвисают и затем пропадают с лица земли, уносятся в космос и, может быть, становятся частью гигантских колец Сатурна.

Понятно, что «грудь» тоже не всем подходит.

Вы никогда не услышите слово «грудь» в комедии. Обычно оно предвещает плохие новости. Так же как и вагина, молочные железы существуют, чтобы в них был обнаружен рак. Также они частые герои триллеров – их, бедолаг, отсекают напрочь и готовят в белом вине. «Грудь» – это слово, которое используют мужчины-неудачники перед тем, как заняться скучным сексом: «Могу ли я коснуться пальцем твоей левой груди?» Также его любят пожилые извращенцы: «Тонкая ткань соскользнула с ее великолепной груди».

«Бюст» звучит немного натужно. «Декольте» – очевидно не работает: «У меня боли в декольте». «Титьки» звучит приятно, обыденно и подходит для ежедневного использования: «Ой, черт, я ушибла дверью титьку», – но плохо подходит для ночного времени – слишком уж оно простецкое.

Лично мне очень нравится слово «ребята», но я уже так обращаюсь к семерым братьям и сестрам, и во избежание возможной путаницы, чреватой неврозами, мне придется отказаться от него.

На самом деле я называла их Саймон и Гарфинкель, потому что одна больше, другой. Но потом я родила ребенка. Акушерка очень строго посмотрела на то, как я пытаюсь втиснуть Саймона в ротик моей новорожденной, в то время как рядом лежал Гарфинкель, травмированный и кровоточащий. Так что от этой парочки пришлось отказаться.

Нам еще предстоит разобраться с проблемой того, как называть грудь обычной женщины. Однако, учитывая, что все мы невротики, невежи и хихикающие придурки, есть все шансы, что этот вопрос еще долго будет оставаться нерешенным.

Так или иначе, мы с Кэз поняли, что нет реальной необходимости в использовании особенных слов. После ряда экспериментов нас осенило, что можно просто указывать на соответствующие области наречием «там». «Там» и «там» работало, пока мы наконец не набрались достаточного опыта и смелости, чтобы взять на вооружение слова «титьки» и «п…а», – насколько я помню, у меня это случилось в 15 лет, а у Кэз в 27. Но, черт возьми, это было круто!

В книге «Женщина-евнух» Жермен Грир настаивает на том, что читательница должна найти минутку, чтобы попробовать наконец свою менструальную кровь. «Если ты еще не пробовала, то не теряй времени, детка», – говорит она.

Ну, не могу не согласиться. Вы должны попробовать все хотя бы однажды – даже креветки в кисло-сладком соусе с сомнительного уличного лотка в Лестере или юбку клеш. Я, конечно, пробовала собственную менструальную кровь. Вообще говоря, я бы предпочла пакет кукурузных палочек, но вкус оказался вполне пристойным, не хуже, чем у большинства блюд, которые вам подают на борту самолета.

Однако я бы не стала призывать всех попробовать вашу менструальную кровь сию минуту, так как вы можете ехать в автобусе или болтать с другими мамашами, наблюдая за детьми в песочнице. Как и со многими вещами, «расширяющими наш опыт» (прыжком с парашютом, танцем живота, татуировками), дегустация менструальной крови будет просто еще одним пунктом в списке «Сделать» наряду с починкой карниза для занавесок и выведения блох у кошки.

Дамы, сохраняйте спокойствие. Вам не придется сегодня пробовать вашу менструальную кровь. Не в мое дежурство.