Предполагалось, что они доберутся до Лондона до наступления темноты. Времени у них было достаточно. Но отвалившаяся подкова нарушила их планы, и они еще были в дороге, в получасе езды от дома, когда опустилась ночь, а удача повернулась к ним спиной и не стала преграждать путь неприятностям.

Цокот копыт раздался из ниоткуда. Господи. Разбойники. Уилл вскочил и отстегнул от спинки дивана Каткарта ящик с пистолетами прежде, чем кучер подал сигнал тревоги, а преследователи начали стрелять.

Два пистолета были заряженные — он проверил их перед выездом из Эссекса. Кучер тоже вооружен — он и это проверил. Но он не сможет ни дать отпор разбойникам, которых, судя по звукам, четверо или пятеро, ни оторваться от них.

Карета закачалась из стороны в сторону, он расставил ноги, чтобы сохранить равновесие, одной рукой прижал ящик к груди, а другой удерживал мисс Слотер, порывающуюся вскочить с места. Он перехватил ее полный ужаса взгляд и на мгновение почувствовал себя так, как будто сидел в лодке и вот-вот на полном ходу врежется в мель.

Он же пообещал доставить ее домой. И она поверила ему.

«Нет». Сейчас не время для самокопания и отчаяния. Он здесь единственный, кто участвовал в битвах, и у него на попечении двое гражданских, поэтому он должен сохранять спокойствие в этом хаосе.

Он сел, положил ящик на колени, достал пистолет с рукояткой из слоновой кости и протянул его Каткарту.

— Засунь его за пояс, чтобы видно не было.

Виконт без единого слова взял пистолет. Его губы побелели — так плотно они были сжаты. Да, он испугался, как и любой здравомыслящий человек на его месте, но был готов делать все, что от него требовалось.

— Лидия. — Он умел обращаться с охваченными паникой мужчинами и решил применить те же методы к испуганной женщине. — Ты умеешь стрелять? — Он мысленно вознес Господу молитву.

Она кивнула:

— Брат научил меня.

Слава Богу, хвала Генри Слотеру, да покоится он с миром.

— Будь безжалостной, Лидия, тебе это под силу. — Карета стала замедлять ход. У них оставалось мало времени. — Я буду просить тебя стрелять в людей. Сможешь?

Да благословит Господь ее холодную душу, она поможет ей справиться с ужасом. Ее лицо вдруг стало жестким, и она протянула руку к пистолету.

Он отдал ей оружие.

— Ты изобразишь обморок. Спрячь пистолет в юбках. — Он подал ящик Каткарту. Тот взял его и закрепил на спинке дивана. — Мы с виконтом дадим им вытащить нас из кареты и повести прочь. Когда разбойники повернутся к тебе спиной, стреляй.

Она снова кивнула. Ее глаза напомнили острые льдинки, когда она спрятала пистолет и разгладила платье. Если у нее и были какие-то сомнения в отношении того, чтобы стрелять человеку в спину, она о них ничего не сказала.

— Наверняка начнется суматоха, и тогда ты, Каткарт, должен достать свой пистолет и застрелить следующего. — Снаружи послышался топот — это разбойники спрыгивали с лошадей. — А потом мы займемся оставшимися. Сделаем что сможем. — Последний взгляд на виконта, последний взгляд на Лидию. Его сердце билось часто, но ровно. И сильно. — Не уклоняйтесь от стрельбы. Мы не можем позволить себе такой роскоши. Я рассчитываю на вас обоих. — У него осталось время только на то, чтобы сжать ее руки.

Дверца кареты распахнулась.

— Не стреляйте. — Уилл сидел к ним вполоборота. Одной рукой он стискивал запястья Лидии, другую поднял вверх, словно моля о пощаде. — У нас нет оружия.

Мы не создадим вам проблем. Мы просим только, чтобы вы отпустили нас. — Его пальцы дико зудели — так ему хотелось схватить пистолет. Все его существо восставало против необходимости изображать хромого оленя перед стаей волков. Но он готов был на все, лишь бы отвлечь внимание разбойников от своих вооруженных товарищей.

— Выкладывайте деньги и украшения сюда, к двери. Быстро, но без резких движений. — Голос прозвучал из вечернего сумрака, как клацанье капкана. В дверном проеме появилось дуло пистолета. Ему удалось различить за говорившим три силуэта и еще один в отдалении, возле лошадей. Значит, пятеро. И ни один из них не закрыл лицо. А это не сулит ничего хорошего.

Он чувствовал, как под его большим пальцем дико бьется пульс Лидии. Ситуация была до боли знакомой. Ну и пусть. В настоящий момент его муки — это наименее важная вещь.