При слове «удача» он не удержался и оглянулся на Лидию, желая увидеть ее реакцию.

Она никак не отреагировала. Обхватив себя руками, будто в попытке успокоиться в отсутствие его утешающих объятий, она стояла там, где он оставил ее. Хотя она и проявила небывалую отвагу, последние четверть часа стали для нее мукой. Надо скорее покончить со всем и ехать домой.

Когда впереди показались окраины Лондона, он успел перезарядить пистолеты, пересыпать порох из рожков в обе полки, обернуть оружие фланелью и убрать в ящик. За все это время он так и не нашел для Лидии нужных слов.

«Я страшно виноват, что подверг тебя опасности. Я очень благодарен тебе за отвагу. Мы еще увидимся?» То, что их отношения могут закончиться вот так — сначала близкое знакомство со смертью, а потом вежливое прощание, и все это менее чем через сутки после того, как он испытал наслаждение в ее объятиях, — вызывало у него желание кулаком разбить стекло. Господи, неужели в конце недели ему и в самом деле предстоит драться на дуэли из-за женщины, которая к тому времени может превратиться лишь в печальное воспоминание?

Карета накренилась на повороте, и Лидия повалилась на него, но быстро выпрямилась. Она решительно отвергла заботу обоих мужчин и заявила, что не нуждается ни в бренди, ни в одиночестве. Она заверила их, что отлично себя чувствует, забилась в дальний угол дивана и всю дорогу смотрела в темноту за окном.

Было совершенно очевидно, что чувствует она себя отнюдь не отлично.

А разве может быть иначе? После всего, что ей пришлось вытерпеть за этот день, еще удивительно, что она не бьется в истерике на полу кареты. Только почему, черт побери, она отказывается от его помощи?

— У тебя есть подруга, у которой ты могла бы остановиться? Куда тебя подвезти? — Да и есть ли у нее подруги, кроме тех двух дам, которые остались в Эссексе? — Боюсь, раннее появление застанет твою горничную врасплох. Она наверняка все это время не топила камины и не готовила ужин.

— Ее нет в городе. Я отослала ее на неделю, чтобы она навестила родственников. — Она отвернулась от окна. В тусклом свете ламп, он наконец увидел ее лицо и, естественно, не понял ее чувств. — И не надо меня никуда подвозить. Я еду к тебе. — Она снова сосредоточила свое внимание на темном прямоугольнике окна.

Ее слова ошарашили его, вернее, не сами слова, а их бесстрастный и не терпящий возражений тон, который он так хорошо помнил. Проклятие, неужели опять? Значит, после всего, что они вместе вытерпели, после утренней близости, после того как ее покровитель вызвал его на дуэль, она рассчитывает провести с ним еще одну полную противостояний ночь?

Каткарт, вздернув одну бровь, молча наблюдал за ними. «Она не в порядке», — как бы говорил его взгляд.

«Да, знаю. И именно поэтому я не могу привезти ее в пустой дом и оставить там». Он перевернул руки ладонями вверх — жест тихого смирения.

— Вы слышали это, ваша светлость? В мое жилище. Одна маленькая остановочка на вашем пути домой. — Он повернулся к своему окну. Одному Богу известно, что будет, когда они доберутся до его комнат и она поймет, что не получит от него желаемого. Без сомнения, предстоит долгая ночь.

Пока привратник выгружал сундуки, Каткарт отвел Уилла в сторону.

— Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил он, бросая многозначительный взгляд на стоявшую неподалеку Лидию, которая разглядывала фасад «Льюис-билдинг».

— Я абсолютно уверен, что она плохая. — Его так и подмывало расхохотаться: это была реакция на все события дня. — Только я не знаю, что делать. Я бы сошел с ума от беспокойства, если бы оставил ее в таком состоянии на Кларендон-сквер.

Он не заговорил бы об этом, если бы лучше владел своими эмоциями. Доводящее до сумасшествия беспокойство предполагало более глубокое чувство к мисс Слотер, чем то, что он демонстрировал, и вздернутая бровь виконта показала, что этот нюанс не ускользнул от его внимания.

Ну и ладно. Он слишком устал, чтобы лицемерить с другом, в частности с тем, который за этот день не раз доказал свою надежность.

— Напиши мне, когда уладишь все вопросы с Роаноком. — Он протянул руку. Виконт пожал ее и уехал.

Три-четыре минуты спустя Уилл дал шиллинг привратнику в благодарность за помощь с сундуками, лампами и камином.

Он закрыл за ним дверь и привалился к косяку, наслаждаясь тишиной. Лидия стояла спиной к нему в центре… ну, можно сказать, гостиной. Общей комнаты. В общем, не спальни. Он представлял, как ее взгляд скользит по одноцветным занавескам, по голым, не оклеенным обоями стенам, по лишенной какого-либо изящества горке, по единственному мягкому креслу.