Родионов Иван Александрович
Шрифт:
– Отчего же вы не помогли Кирильеву отбиться?
– Забоялся... и меня прикончили бы...
– Скажите, свидетель, вам лет под тридцать? Еще нет 30? – оглядывая Рыжова с головы до ног, спросил адвокат.
– Да, около того.
– Вы, кажется, работаете на заводе?
– Да, на заводе... в Товариществе...
– Что ж вы там делаете?
– А гнилу подаю наверх, в мастерскую.
– На тачках возите?
– Да, на тачках, – поспешно ответил Рыжов, видимо, обрадованный, что допрос перешел на неопасную и более знакомую тему.
– И тяжелые тачки?
– Да, ничего себе... очинно даже тяжелые.
– Ну, как примерно? – с улыбкой, совсем по–дружески спросил адвокат.
– Да всяко бывает... Иной раз как навалят пудов пятнадцать, так и повезешь, не откажешься. Так наломаешься за день, што к вечеру рук не повернуть, болят. – При этом Рыжов схватился даже за плечевые мускулы.
– А силён был Кирильев? – вдруг круто перевернул допрос адвокат.
Рыжов даже головой замотал.
– Да в округе-то супротив его никто бы не устоял. Ежели так на совесть да тверезый, так ён и пятерых одной рукой размахал бы...
– Размахал бы?! Значит, очень силен, сильнее, например, вас или Александра Степанова?
– Ку-уды? Много сильнее. Што мы? Мы перед им ровно дети малые.
И Рыжов, забыв прежнюю осторожность, хотел было распространиться о том, что Ивана даже пьяного ни за что не одолеть бы парням, если бы его сразу не оглушили камнем по затылку.
– Адвокат угадал мысль Рыжова и, не дав ему и рта раскрыть, быстро и неожиданно свернул в сторону.
– Вы были на войне в Манчжурии?
– Был. В 1-м саперном батальоне служил, – охотно ответил Рыжов.
– И там таким же храбрецом себя вели, как во время убийства Кирильева?
Рыжов сконфуженно ухмыльнулся и растопырил руки. Наступило молчание. Добродушно улыбался адвокат, сдержанно, весело смеялась публика и присяжные, и даже на лицах судей мелькнули усмешки. Адвокат заинтересовывал, располагал к себе весь зал.
– Скажите, дорога, на которой избили Кирильева, шоссейная?
– Нет, не саша, а значит, как Товариществу неспособно было весною али по осени, когда грязь, гнилу на завод возить, так они, значит, за свой счет проложивши...
– Значит, каменная?
– Каменная, каменная.
– Хорошо. Еще один вопрос, свидетель. После того, как произошла драка, вы оставили Кирильева одного лежать на дороге, а сами поехали домой. Так ведь?
– Да, домой поехали...
– Вы были пьяны?
– Да... выпивши малость... – замялся Рыжов.
– А может, и очень выпивши?
– Да... не очень, штобы так...
– В Хлябине вы останавливались?
– Да, были остановивши... – не сразу испуганно проговорил Рыжов, уже догадываясь, к чему ведет адвокат.
– Что вы там делали?
Рыжов замялся, даже вспотел и не поднимал глаз.
– Не припомните?
Прождав несколько долгих секунд и не получив ответа, адвокат начал говорить медленно, раздельно и тихо, но так, что слышно было во всех углах зала, и таким тоном, каким учителя подсказывают растерявшимся ученикам плохо выученный ими урок.
– Конечно, прошло уже более полугода, и такие пустяки вы могли забыть, – добродушно-насмешливо говорил он. – Так и быть, я вам помогу. Не припомните ли, не просили ли вы там у одной хозяйки чайную чашку?
– Просил... – не сразу, упавшим голосом ответил весь пунцовый Рыжов, переступая с ноги на ногу и опуская руки.
Адвокат прищурил глаза и уставился ими на Рыжова, как кот, готовый к прыжку.
– Просили? и вы ее получили или не получили, чашку-то?
– Получили...
– Для чего она вам понадобилась? – вдруг открывая смеющиеся глаза и взглянув прямо в сконфуженное лицо свидетеля, спросил адвокат.
Рыжов молчал, глуповато, растерянно улыбаясь, и опять пошевелил растопыренными пальцами опущенных рук.
– Видимо, мне опять придется вам помочь, – и адвокат вздохнул. – Вы пили из этой чашки водку?
Рыжов опять переступил с ноги на ногу и, не поднимая головы, чуть слышно ответил:
– Пили.
Зал огласился дружным, веселым смехом. Адвокат прошел к своему месту и сел.
– Скажите, свидетель Рыжов, – спросил товарищ прокурора, – в Хлябине в тот вечер вы один пили водку из чайной чашки или и другие пили с вами вместе?
– Все пили...
– Кто же именно?
– Да вот Александра Степанов, Алексей Лобов, Горшков Степан...