– Что?
– Не понял Крон.

– Он разрешает только мне.
– Повторил я.

– С чего ты взял?
– Удивилась Лиолу.

– Рецер сказал.
– Посвятил я низонов.

– Кто бы сомневался. Ты же избранный.
– Издевалась Лиолу.
– Ну... Чего ты ждешь? Иди. Не заставляй себя ждать.

В такт словам она протянула руку к лесу, приглашая меня пройти вперед. Я лишь дерзко ухмыльнулся в ответ на ее легкое хамство и направился в лес. Такие ее выходки сильно угнетали меня, она будто чувствовала мое к ней неравнодушие и специально норовила сыграть на моих чувствах. Только вот не понятно было для меня - ради чего она это делала, из каких побуждений. Возможно, всё-таки Лиолу саму тянула ко мне и от безысходности она пыталась подавить боль в себе таким образом? Ведь многие люди поступают точно так же в таких ситуациях - гасят в себе неразделенные чувства хамством и обидой.

Размышляя, я дошел до саньясина, который, не дожидаясь меня, развернулся и довольно поспешно направился вглубь леса. Неуверенный, я остановился, оборачиваясь к низонам. Те, словно часами репетировавшие эту сцену, одновременно мне кивнули, благословляя на поход за этим стражем леса. Принимая их согласие, я поспешил за саньясином, которого уже с трудом можно было различить среди многовековых деревьев.

Хотя с наружи лес казался безжизненно черным и устрашающим, внутри он предстал совсем другим: он был необычайно светлым и радужным, а его зелень поражала своей неестественной янтарно-зеленой окраской, словно листва взорвалась неземной красотой эльфов и рассыпалась хрусталиками ледяного сердца амазонок, украсив все вокруг завораживающим буранитом, играющего в лучах солнца россыпью бриллиантов. Мелодичная перекличка птиц уносила в царство гармонии и умиротворения, опьяняя мотивами радости.

Блуждая за саньясином по извилистым тропам, я остановился перед небольшой поляной с небольшой хижиной в центре. Крыша жилища доставала до самой земли, поэтому казалось, будто дом вырос, словно гриб в лучах нежного солнца. Неподалеку от хижины горел костер, подогревая какое-то варево в котелке, беззаботно висящем в воздухе без всякой поддержки. Рядом уже сидел саньясин на толстом бревне, поросшим приличным слоем, словно перина, серо-пурпурного мха. Он, беззаботно мыча себе под нос какую-то мелодию, помешивал деревянной ложкой с длинным ухватом то, что находилось в котелке. Причем это что-то очень даже аппетитно пахло. Не отвлекаясь на меня, незнакомец поманил меня рукой, приглашая сесть.

– Не правда ли, заманчивый запах?
– Спросил он, так же не глядя на меня, хриплым голосом, когда я присаживался слева от него, почти напротив, но так, чтобы местная печка не закрывал его.
– Но с тобой я не поделюсь.
– Не дожидаясь моего ответа, продолжил незнакомец.
– А, впрочем, поглядим.

Услышав разговоры про еду, устроившийся у огня рецер поднял голову, глядя на саньясина.

– Ха-ха-ха....
– Усмехнулся тот.
– Тебе-то, конечно, обжора. Ты не волнуйся, браток, грейся у огня. Когда выдастся еще возможность понежиться у живого настоящего костра. Здесь, в Сомнии, такого за все века не сыскать. А угостить, я тебя всегда угощу. Кто ж старого друга без его любимого лакомства оставит? Для тебя и старался, знал, что навестишь.

Я слушал старика, не решаясь влезть в их дружеское общение, хотя очень не терпелось это сделать. Еще, слушая незнакомца, я подметил, что в Сомнии мне все кажется знакомым: голоса, лица, знаки, но я никак не могу вспомнить откуда. Просто в голове, даже где-то в душе, возникает такое чувство - ну вот точно где-то я видел это лицо или слышал этот голос, а вспомнить где не могу. Так же и сейчас. Хриплый, глубокий, с нотками потери, но бодрый голос саньясина, который, я уверен, когда-то не так давно был весел и звонок, казался мне очень знакомым. Да и само его лицо, поросшее морщинами и покрывшееся непонятными, будто каменными чешуйками, будоражило мою растерянную память.

– А ты что ж.
– Обратился он, наконец, ко мне, но так и не поднял глаз.
– Проделал такой нелегкий путь ради молчания у костра? Неправильно ты делаешь. Нужно хватать любой момент за узды и править им, как тебе вздумается. Ведь время, которого у тебя, как овса за пазухой...
– Он сделал паузу, что-то осмысливая.
– Нет, как за баней? Нет не так. Черт, да как же там?
– Сердился он сам на себя.
– А впрочем, ты прав мой друг неважно.
– Согласился саньясин с рецером.
– Так о чем я? Ах да. Время не будет ждать тебя. Оно, как люди, не щадит никого, только плывет по своему собственному бесконечному течению, похихикивая над нами. Да что там. Если честно, - он подался ко мне, говоря шепотом, чтоб нас никто больше не услышал, - я ведь по дурацкой молодости тоже неразговорчив был, много стеснялся или провоцировал. Хотя знал, что так неправильно. Словом, глуп был, терял моменты, которые могли бы принести мне большего счастья, чем я имел. А сейчас нет.
– Начал он снова в полный голос.
– Дай мне только с кем-нибудь зацепиться языком, да выкинуть какую-нибудь этакую штуку.

"С кем тебе здесь цепляться то?" - Проскочил в моей голове вдруг голос Янархи, удививший меня своей правильной речью.

– А ты не подтрунивай, братец. Вот с ним и зацепился.
– Показал саньясин на меня.

Саньясин снова помешал варево в котелке и попробовал на вкус, прищуривая глаза, затем после глотка почавкал, оценивая на вкус.

– Еще чуть-чуть.
– Выдал он вердикт.

– Как вас зовут?
– Спросил я, наконец.

– А кто как...
– Ответил он, делая небольшую отмашку рукой.
– Как только меня не называли: и старик, и колдун, и мудрец, а так, в основном, все называют саньясином - отшельник по-здешнему. А зачем имена? Можно и без них общаться, крепче спать будем, не зная имен. Вон, я тебя братец могу назвать, и ты ведь поймешь, что я к тебе обращаюсь. И имени твоего не к чему знать... Ты не стесняйся, спрашивай.

Мне резало слух его фразы: "по-здешнему", "здесь в Сомнии" и подобные, словно он не отсюда, Сомния не его родной мир, иначе бы это звучало совсем по-другому: "по-нашему" или "у нас в Сомнии", например. Все же я не стал заострять на этом внимания, кто его знает, какие причуды у него в голове.

– Но вам же все равно известно, как меня зовут?

– Это то, зачем ты сюда пожаловал - узнать знаю ли я твое имя?
– Намекнул он мне на бессмысленность вопроса.
– Сказать по правде, я не любитель отвечать на вопросы, чаще задавать. Так что постарайся по существу. Спрашивай, что привело вас?