Шрифт:
Де Албукерки систематически разорял морские центры евроазиатской торговли ислама. По мере того как все больше и больше пряностей оказывалось в трюмах португальских кораблей, рынки Александрии пустели. Египтяне уже больше не могли сложа руки смотреть, как исчезает их монополия. Кончилось терпение и у их союзников венецианцев.
В 1500 году внезапно зачахла роща бальзамовых деревьев [518] [519] .
518
Дерево, упоминаемое в Ветхом и Новом заветах, скорее всего – мирровое дерево. – Примеч. пер.
519
См.: Stefan Halikowski Smith. «Meanings behind Myths: The Multiple Manifestations of the Tree of the Virgin at Matarea», in Mediterranean Historical Rreview 23, no. 2 (December, 2008): 101–128; Marcus Milwright. «The Balsam of Matariyya: An Exploration of a Medieval Panacea», in Bulletin of the School of Oriental and Africa Studies 66, no. 2 (2003): 193–209.
В новости не было бы ничего примечательного, если бы не тот факт, что ухаживавшие за рощей монахи коптской церкви утверждали, что первое деревце тут посадил младенец Иисус [520] ; считалось, что драгоценная пряная смола есть эссенция его пота, который Мария выжала из его рубахи после того, как постирала ее в источнике, забившем по его приказу. Столетиями под бдительным оком слуг султана монахи извлекали из деревьев тягучую смолу. Смолу распускали в масле, а полученную жидкость расхваливали как чудодейственное лекарство от самых разнообразных хворей. Ее продажу тщательно контролировали – разумеется, венецианцы были в числе привилегированных клиентов, – и европейцы выкладывали умопомрачительные суммы за крошечные пузырьки священного масла. Но внезапно древние деревья исчезли, точно их никогда и не было, и египтяне всех конфессий оплакивали их гибель.
520
О легенде о том, как Мария стирала рубаху Иисуса, см.: William Schneemelcher, ed. New Testament Apocrypha, vol. 1, Gosspel and Related Writings (Louisville, KY: Westminster John Knox Press, 2003), Согласно другой версии, Иисус разломил посох Иосифа, посадил обломки и полил их водой из колодца, который выкопал собственными руками; из обломков тут же выросли молодые деревца. См.: Otto F. A. Meinardus. Two Thousand Years of Coptic Christianity (Cairo: American University in Cairo Press, 1999), 21.
Это стало любопытным символом разорения, которому Васко да Гама подверг морские пути поставок пряностей. Почти тысячу лет торговля в Индийском океане велась на условиях, которые диктовали мусульмане. Внезапно португальцы разрушили традиционный порядок. Целые регионы исламского мира оказались перед угрозой экономического упадка, их гордости был нанесен нежданный и тяжкий удар. Подобно роще мирровых деревьев, древний устоявшийся уклад внезапно начал чахнуть под ледяными ветрами.
Летом 1504 года к папскому двору прибыл францисканский монах [521] с ультиматумом от султана Египта. Монах был блюстителем монастыря горы Сион [522] в Иерусалиме, который все еще находился в руках египтян. Султан грозился сровнять с землей христианские святыни в Святой Земле, если португальцы немедленно не уйдут из Индийского океана. Папа римский умыл руки и отправил монаха к королю Мануэлу с письмом, в котором спрашивал совета. Если тронут христианские святыни, ответил Мануэл, он объявит новый крестовый поход в их защиту. Он напомнил папе о победах своей семьи над исламом и поклялся, что не изменит свою политику, пока неверные не будут сокрушены. Мануэл добавлял, что уже преодолел столь внушительные преграды, что его поход, несомненно, получил благословение свыше.
521
Францисканца звали фра Мауро; султан Кансух аль-Гхури взошел на трон в 1501 году после кризиса престолонаследия, который был вызван смертью правившего много лет Кайтбейя и в ходе которого один за другим были убиты четыре его преемника. См.: Donald Weinstein. Ambassador from Venice: Pietro Pasqualigo in Lisbon,1501 (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1960), 78–79.
522
Бенедиктинское аббатство на вершине горы Сион. – Примеч. пер.
По пути к папе монах остановился в Венеции. Официально Синьория просила султана не исполнять угрозу, но тут же направила в Каир нового тайного агента. Этот посланник, Франческо Тельди, выдавал себя за торговца драгоценными камнями и свое истинное имя раскрыл, только получив приватную аудиенцию у султана. Европейские державы, заверил он египетского правителя, слишком разобщены, чтобы осуществить совместный поход в Святую Землю. Португальцы подрывают экономику не только Венеции, но и Египта, и пока еще не поздно, султан должен сломить их.
В Венеции царило такое же уныние, что и в Каире. В 1498 году, когда Васко да Гама впервые пересекал Индийский океан, в Александрию доставили такой груз пряностей, что даже у венецианцев не хватило денег скупить их все. В 1502 году, когда да Гама вернулся из своего второго плавания, их корабли пришли домой полупустыми. Три четверти торговых галер Венеции были законсервированы, а остальные корабли пропускали три из четырех обычных плаваний.
Венецианцы отказались даже от видимости дружбы с Португалией и перешли на сторону Египта. Синьория послала в Лиссабон новых шпионов (один был разоблачен и брошен в казематы Мануэла [523] ) и на какое-то время даже оживила старинные планы прорыть канал из Средиземного моря в Красное, зачатки Суэцкого канала. В конечном итоге идею забросили еще до обращения к султану, вместо этого Венеция взялась строить ему флот.
523
Шпиона звали Ка’Массер, он выдавал себя за купца и зашифрованные отчеты посылал домой через посла Венеции в Испании. Еще до того как он прибыл в Лиссабон, его разоблачил племянник флорентийского банкира Бартоломео Марчионни, но со временем Мануэл выпустил его на свободу. В своих докладах Ка’Массер вполне верно предсказал, что Португалия сможет контролировать прибрежные воды Индии, но не сумеет завоевать Мекку, блокировать все арабские морские пути или удерживать прочную монополию на торговлю пряностями. Его сведения подтолкнули венецианцев рискнуть поставить на мусульманских партнеров и планировать ответные меры против Португалии. См.: Robert Finlay. «Crisis and Crusade in the Mediterranean: Venice, Portugal and the Cape Route to India, 1498–1509», in Studi Veniziani n.s. 28 (1994): 45–90.
Это был экстраординарный план – перевертыш давно вынашиваемых замыслов Португалии: Венеция собиралась спустить на воду корабли в Красном море, чтобы мусульмане могли уничтожить торговые пути христиан.
Османская империя тоже с тревогой смотрела, как от нее ускользает торговля с Востоком. Турецкий султан был в еще худших отношениях с Египтом, чем с Венецией, но три оказавшиеся под угрозой державы заключили невероятный альянс. Стамбул поставлял Египту материалы для строительства военного флота, равно как и офицеров и канониров в экипажи кораблей, а руководить строительством отправились умелые кораблестроители Венеции. Венецианцы надзирали за доставкой материалов в Александрию, погрузкой их на верблюдов и транспортировкой через пустыню, а после собирали корабли на берегах Красного моря.
На верфях Суэца поднялись двенадцать великолепных галер венецианского типа из дуба и пихты. Отлитые из бронзы турецкие пушки установили на носу и корме – но не по бортам, где слишком много места занимали весла и гребцы, – и армада направилась к Индии.
После длительной задержки она наконец прибыла в начале 1508 года и бросила якорь в гавани Диу, – островок, на котором располагался этот порт, был стратегически расположен в устье Камбейского залива на северо-западе Индии и принадлежал индусскому государству Гуджарат. Согласно плану, она должна была соединиться с кораблями, посланными заморином Каликута, который, оправившись от недавнего поражения, снова отстроил флот и, проплыв на юг, разрушил все до единой португальские крепости и фактории вдоль побережья. Однако египтяне опоздали: корабли заморина уже заходили сюда и ушли. Вместо этого египтяне объединились с эскадрой правителя Диу и основательно потрепали небольшой португальский флот у близлежащего Чаула. Среди прочих португальцев погиб сын вице-короля, Лоуренсу ди Алмейда, герой морского сражения при Каликуте.
Для Португалии это было первое морское поражение в Индийском океане, и победные барабаны рокотали в Каире три дня. Однако Египет не сумел воспользоваться одержанной победой. Флот вернулся в Диу и простоял там весь сезон зимних муссонов: корпуса кораблей гнили, команды понемногу разбегались. На следующий год на порт надвинулись восемнадцать португальских боевых кораблей, наступление возглавлял ди Алмейда на «Флор де ла Мар» [524] . Уже через несколько часов закаленные португальцы одержали кровавую победу, и мстительный вице-король поплыл вдоль побережья, по пути расстреливая из пушек в упор пленных и бомбардируя их головами города, мимо которых проходил. Заморин наконец запросил мира, и португальцы построили форт в Каликуте.
524
Этот большой каррак был одним из самых известных кораблей эпохи Великих географических открытий. После возвращения в Лиссабон с флотом да Гамы он в 1505 году снова отправился в Индию в составе флота ди Алмейды; помимо того, что сыграл решающую роль в победе при Диу, он принял участие в завоевании Ормуза, Гоа и Малакки. Старый уже корабль затонул во время шторма, когда перевозил огромные сокровища, захваченные в Малакке; многие члены экипажа погибли, а де Албукерки, также находившийся на борту, был вынужден добираться до берега на импровизированном плоту. Невзирая на все старания охотников за сокровищами, обломки корабля так и не были найдены.