«Это, — пишет Мериадок, — безусловно единственное искусство, которое мы вправе безо всяких оговорок считать собственным изобретением. Когда именно хоббиты научились курить — сказать невозможно, но даже в самых давних преданиях, как письменных, так и устных, таковое умение упоминается как нечто само собой разумеющееся: с незапамятных времен хоббиты вдыхали дым всяческих трав, бывало ароматный, а бывало и довольно вонючий. Однако все сходятся на том, что настоящее трубочное зелье впервые вырастил на своем огороде Тобольд Трубопых из Долгого Дола в Южном Уделе. Случилось это при Айсенгриме Втором, году этак в 1070-м по удельскому счету. И по сей день тамошние сорта самые забористые и духовитые — взять хотя бы „Долгодольский лист“, „Старого Тоби“ или „Южную Звезду“.

Где старый Тоби выискал первую рассаду, можно только гадать: эта тайна умерла вместе с ним. Травником он был сведущим, но слыл домоседом: большую часть жизни из Хоббитании носу не казал, хотя по молодости, бывало, наведывался в Пригорье. Вполне возможно, что там он и углядел свою травку, во всяком случае она до сих пор растет на южных склонах тамошнего холма. Сами-то пригоряне в этом не сомневаются. Конечно, они хвастуны известные и любят выставляться перед жителями Хоббитании, которых кличут не иначе как „колонистами“. О чем ни заведи речь, выходит, будто все с них началось, но насчет табачку так оно, похоже, и было. И уж всяко ясно, что именно из Пригорья искусство курения распространилось среди гномов и других народов — Следопыты его позаимствовали, да и маги тоже. Пригорье лежит на перекрестке древних дорог, и туда кто только не забредает. Ну а уж кто забредет, никак не минует старинного трактира „Гарцующий пони“, каковой с незапамятных времен содержит семейство Свербигузов. Это заведение и следует признать центром, откуда исконно хоббитский обычай разошелся по всему свету.

Однако мне не раз доводилось бывать на юге, и я склонен предположить, что годная для трубочного зелья трава первоначально росла не в наших краях, а в самых низовьях Андуина, да и туда, по всей вероятности, была завезена из-за Моря людьми с Заокраинного Запада. В Гондоре ее полным-полно, и растет она сама по себе — куда сочнее и гуще, нежели на севере, где требует ухода и где толком прижилась только в прогреваемых солнцем, укрытых от непогоды местах, вроде Долгого Дола. Гондорцы называют ее „душистый галенас“ и разводят исключительно ради аромата цветов. Надо думать, они-то и занесли семена галенаса по Зеленому Тракту в Арнор, откуда растение попало в Пригорье, а потом и в Хоббитанию. Но даже дунадэйны Гондора признают за хоббитами первенство в умении набивать зельем трубки да пускать дым. Маги, и те не додумались до этого раньше нас. Правда, один маг, с коим мне выпало свести знакомство, говаривал, будто курить выучился давным-давно. Что похоже на правду: толк в этом он знал, как, впрочем, и во всяком другом деле, за какое бы ни взялся».

Хоббитания делится на четыре части, называемые Уделами: Северный, Южный, Восточный и Западный, а Уделы, в свою очередь, на округа, которые большей частью и по сей день именуются в честь старинных и почтенных родов, некогда их заселявших. Со временем, конечно, многие старые семьи расселились по всей Хоббитании, и ежели Туки и посейчас чуть ли не все живут в своих Туковищах, то с теми же Беббинсами или там Сведунами дело обстоит иначе. Помимо Уделов, в состав Хоббитании входят еще и два Околотка: Восточный принято называть Баковинами, ну а Западный без затей — Западным Краем. Его присоединили к Хоббитании в 1462 г. по Л.У.

В ту пору в Хоббитании по существу не было никакого «правительства», и каждый род управлялся со своими делами самостоятельно, благо сводились эти дела главным образом к тому, чтобы вырастить урожай, собрать его, наготовить еды да всю ее умять. При всей домовитости хоббиты в большинстве своем не скупердяи, а уж паче того не завистники. Зариться на чужое у них не в обычае, а потому усадьбы, хутора, мастерские и лавки хозяев не меняли — многие семьи владели ими из поколения в поколение.

Разумеется, в Хоббитании сохранялась память о том, что в Форносте, который хоббиты на свой лад называли Северестом, некогда правили великие государи, хотя королей этих уже добрую тысячу лет не было и даже развалины их столицы давно заросли бурьяном. Хоббиты почитали себя живущими во вполне благоустроенном государстве и о диких народах и всякой нечисти (вроде троллей) отзывались пренебрежительно — эти, дескать, «и о королях-то не слыхивали». Древним королям приписывали хоббиты все действующие законы, каковые называли Правилами и соблюдали безо всякого принуждения, считая, во-первых, освященными стариной, а во-вторых, мудрыми и справедливыми.

Более всех прочих в Хоббитании чтили славный род Туков, старейшины которого уже несколько столетий носили титул тана, перешедший к этому семейству от Старобаков. Тан созывал всеобщий сход, а также возглавлял ополчение; впрочем, надобность в ополчении возникала лишь в годину опасности, чего не случалось так долго, что звание тана стало не более чем знаком почтения. Это, однако, ничуть не умалило первенства Туков, ибо род сей был весьма многочисленным и богатым. Едва ли не в каждом поколении представители этого семейства отличались буйным норовом и любовью к приключениям, правда, последнее хоббиты достоинством отнюдь не считали, но Тукам прощали — у богатеев свои причуды. Старейшину рода по традиции величали Нонешним Туком, а в особых случаях и полным именем с добавлением порядкового номера (например, Айсенгрим Второй).

Но почет почетом, а всеми текущими делами со временем стал заправлять городской Голова Грабарни, а заодно и всей Хоббитании, избиравшийся на Вольной ярмарке в Забеленных Кручах. Ярмарка собиралась раз в семь лет на Хмелины, иными словами, в самой середине лета. Впрочем, «заправлять» — слишком громко сказано, ибо чуть ли не главной обязанностью Головы было непременное присутствие на застольях, устраиваемых по случаю праздников. И уж чего-чего, а праздников в Хоббитании хватало. Правда, заодно Голова исправлял еще две официальные должности — других-то властей у хоббитов не было. Он числился Почтмейстером и Первым Ширрифом, а стало быть, отвечал за доставку писем и надзор за порядком. Хоть далеко не все хоббиты владели грамотой, но зато уж каждый вразумленный по этой части писал без передыху всем друзьям и избранным родичам — к кому не мог заглянуть, прогуливаясь после обеда. Потому-то письмоноши значительно превосходили числом ширрифов — служителей правопорядка, вроде полицейских. Никаких мундиров те, понятное дело, не носили, а единственным их отличием являлось перо на шляпе.

По существу ширрифы были обыкновенными сторожами, надзиравшими не столько за народом, сколько за скотиной — чтобы поля не вытаптывали, да потрав не случалось. Во всей Хоббитании этих бравых молодцов насчитывалась ровно дюжина — по трое на Удел. Правда, речь идет о так называемых удельных ширрифах, занятых исключительно внутренними делами. Помимо них в Хоббитании имелся непостоянный по численности отряд, которому поручался присмотр за границами. В Околотках, скажем, ширрифов требовалось побольше, чем во внутренних землях, — на то они и Околотки. Там ведь всякий народ околачивается, и Большуны забредают, да и иных разных шалопутов заносит.