— Родителям сообщили?

— Он детдомовский. Есть только сведения о ранних годах. Где работал, чем жил — непонятно.

— Подали запрос в Коалицию?

— Учет сталкеров они давно не ведут. К приходу Кунченко к власти все базы данных прикрыли. Если этот парнишка и был в Зоне, то мы это уже никогда не узнаем. Также мы не знаем, что он делал в ЦАЯ.

— Бомбу ставил, что же еще?

— Или просто служил отвлекающим маневром.

Виктор вернул Эмилю бумаги.

— Как-то мутно это все, — сказал он. — Может, парниша просто был засекречен?

— Да кому он нужен, чтобы его секретить? Он ни в чем не специалист. Даже телосложение не спортивное.

— Кто их разберет, сейчас они все долговязые и без массы.

Виктор почувствовал неловкость из-за того, что выражается в подобном тоне о погибшем парне. Он задумался, каково Эмилю, который выстрелил этому парню в спину.

— Ты сам как? — спросил детектив.

Эмиль махнул рукой, давая знать, что разговор окончен.

— Нас ждет Левин, — сказал он. — Про парня забудь, это тупик. Здесь ловить нечего. Ты прав, это очень похоже на ложный след.

Они вышли из грузовика и вместе с Орехом направились к входу.

Внутри было много вооруженных людей в масках. Виктор не заметил ни одного рядового сотрудника.

— Как ты думаешь, где нам надо искать? — спросил Эмиль.

— Я скажу, где нам надо было искать раньше. Среди приближенных Левина. Только тогда он был в настроении заводить этот разговор. А теперь мы вряд ли что раскопаем.

— Ну все-таки? — настаивал Эмиль. — У тебя есть предположение?

— Есть, но я оставлю его при себе.

Эмиль кивнул.

— Я так понимаю, ты думаешь на меня, — произнес он.

Виктор чуть не расхохотался.

— Нет, — сказал он. — Я никогда так не думал.

— Ну, это утешает.

— Даже если бы думал, то все равно Левин не дал мне провести расследование.

— Однако ты его все равно проводишь.

— Нет, — ответил Виктор и задумался над этим вопросом еще раз.

Орех молча слушал их разговор.

— Нет, — повторил детектив. — Главный не хочет помогать, а у меня никаких зацепок. Хотя знаешь что? У меня есть подозреваемый.

— Кто?

— Наш любимый юрист.

— Владимир, что ли? — удивился Эмиль.

— Он самый.

— Ясно, но, по-моему, это перебор.

— Согласен, — сказал Виктор, приближаясь кабинету Левина и чувствуя легкий мандраж. — Ведь все мы знаем, что юристы самые мирные люди на свете.

Заскрипела дверь на несмазанных петлях. Борланд обернулся. В помещение зашел Градусник, стряхивая пыль с ботинок. В отличие от обуви уставных заключенных его ботинки были со шнурками. По стандартам большинства тюрем — привилегия высочайшего класса. Градусник сменил черную майку на клетчатую рубаху, закатав рукава до локтей. Интересно, как остальные бродяги из общего блока расценивают такую свободу выбора гардероба у «семигранников»? Вероятно, они просто не задавали вопросов, как и свойственно сталкерам.

— Как снаружи? — спросил Клинч.

— Спокойняк, — ответил Градусник. — Шушукаются, только и всего.

— Проблем ждать?

— Нет. Никаких проблем.

Борланд поверил его чутью.

— Что Камаз делает?

— Его не видел.

— Плохой знак, — покачал головой Клинч. — Обычно старикан впереди планеты всей, что на этом уровне, что на верхнем.

— Ожидаете штурма? — спросил Борланд.

— Не будет штурма, охрана не позволит. Хотя… сложно сказать.

— Пойду я к нашим, — сказал Градусник. — Если будет жарко, по трубе постучу.

Он ушел, застегивая рубашку на ходу.

— Охрана не обрадовалась, что я к вам пролез, — вспомнил Борланд.

— Это да.

— У них есть установка на такой случай?

— Не знаю. Раньше не было, кроме как в карцер тащить. Мне не сообщают об изменениях в регламенте «Вертикали».

— Так что, я тут застрял?

— Да нет, уйдешь в общий блок спокойно.

— Каким образом?

— Откроем дверь, и ты выйдешь!

Борланд смотрел на него, ничего не говоря. Клинч вздохнул.

— Ну ладно, — пробурчал он. — Сейчас сам убедишься.

Клинч подошел к стене, нажал на невидимую кнопку.

— Эй, вы там, наверху! — сказал он.

Ему никто не отвечал. Борланд подошел чуть ближе и заметил решетку переговорного устройства слева от кнопки.

— Але! — Клинч постучал по решетке, издавая звон. — Есть кто дома?

Передатчик зашипел так, что у Борланда заболели уши.

— Что надо? — спросил недовольный, резкий голос.

— Вернуть человечка, которого мы взяли из блока.