— Даже так! — Матье де Нель хмыкнул. — Не могли бы вы оказать мне одну услугу, дорогой брат Жильбер?

— Разумеется, — с готовностью откликнулся камерарий.

— Пожалуйста, разыщите эту старую верёвку. Уверен, настоятель велел сохранить её. олько хочу предупредить вас: господину аббату это может очень не понравиться.

Оставшись один, викарий отбросил одеяло и сел на постели — голова закружилась, по ослабевшему телу пробежала дрожь. Похоже, ему придётся последовать совету санитарного брата и провести следующие два дня в постели, набираясь сил.

Звук открывающейся двери заставил Матье де Неля снова юркнуть под одеяло. Ризничий с обычным брюзгливым выражением на бледном лице вошёл в покои викария в сопровождении Жакоба. Тем не менее он почтительно поклонился, прежде чем занять предложенное кресло.

— Счастлив видеть вас в добром здравии, господин викарий.

— Спасибо, брат Антуан, я не задержу вас надолго. Всего лишь хочу спросить, знаком ли вам этот предмет? — викарий подал знак Жакобу и тот положил перед ризничим ключ найденный в тайнике на колокольне.

— Не может быть! — вскрикнул поражённый ризничий. Он взял ключ, повертел в руке, внимательно рассматривая.

— Итак, вы его узнали, — заключил викарий.

— Безусловно. Это ключ от ризницы, но как…

Матье де Нель властным жестом остановил его.

— Тогда объясните, как он мог попасть к пономарю.

Брат Антуан оторопело переводил выпученные глаза с ключа на викария.

— Понятия не имею. Это какие-то дьявольские козни.

— Вы так думаете? А вот мне дело представляется исключительно земным. Ключ я нашёл вместе с бронзовой кадильницей и флягой крепкого вина на колокольне.

Ризничий изменился в лице.

— Подлый вор! Проклятое отродье! Сукин сын! — потеряв контроль над собой, брат Антуан с упоением изрыгал проклятья.

Викарий с интересом наблюдал за бушевавшим ризничим.

Надо же, какой неиссякаемый поток брани. Кто бы мог вообразить, что, упивающийся собственной праведностью, ризничий способен на такую бурю эмоций! Впрочем, всё это в равной степени может быть как праведным гневом, так и хорошо разыгранной сценой.

— Успокойтесь, брат Антуан, — осадил его викарий. — Вор поплатился за своё злодеяние. Теперь нам понятно, каким образом он украл кадильницу и светильник. Светильник, кстати, мы не нашли. Скорее всего, он уже продан или обменян. Но остаётся вопрос: откуда у пономаря ключ от ризницы? Как вы думаете?

— Не знаю, — буркнул брат Антуан, сомкнув губы в тонкую нить.

— Сколько всего существует ключей от ризницы?

Два. Один у господина аббата, другой у меня, — в голосе ризничего зазвучал вызов. — После кражи канделябров в прошлом году мы сменили замок.

— И вы можете показать мне свой? — поинтересовался викарий.

Ризничий раздражённо вскочил, извлёк из складок рясы ключ и бросил его на стол.

— Вот он! Можете убедиться, что я не старый растяпа, теряющий ключи на радость негодяям, вроде пономаря.

— Успокойтесь, брат Антуан, я вовсе не считаю вас растяпой, примирительно ответил викарий, сравнивая оба ключа. — Вы всегда носите его с собой?

Ризничий нервно дёрнул шеей.

— Не только ношу, но и сплю, не снимая с себя. Вы должны понимать — в ризнице хранятся ценности, принадлежащие Святому Аполлинарию, — брат Антуан, произнося имя святого, благоговейно поднял глаза к потолку.

— Ну что ж, запасёмся терпением. Всё тайное в конце концов становится явным, — пробормотал викарий. — А что у вас с ладонью?

— Порезался бритвой, — запальчиво воскликнул ризничий.

Матье де Нель неодобрительно покачал головой.

— Очень неосмотрительно с вашей стороны.

— Если вы узнали всё, что хотели, господин викарий, то позвольте мне удалиться, — дрожащим голосом, промолвил брат Антуан, и, не дожидаясь ответа, вышел.

Едва за ризничим закрылась дверь, Жакоб подбежал к постели викария.

— Он признался, святой отец! Вы слышали, он признался!

— В чём? — устало спросил викарий.

— В том, что порезал руку бритвой. Правда, у него порезана правая, — разочарованно добавил Жакоб.

Викарий отбросил покрывало, намереваясь встать.

— Он левша, Жакоб, разве ты не заметил? Когда ты положил перед ним ключ, он взял его левой рукой.

Жакоб открыл было рот, но стук в дверь помешал ему.

— Нет, это не аббатство, а какой-то постоялый двор, — проворчал он, направляясь к двери. — Целый день ходят туда-сюда, туда-сюда, никакого покоя…

Войдя, камерарий, без слов протянул викарию верёвку.