— Я сказал: предъявите документы, — настаивал полковник.

— Разрешите, я все-таки пойду, так как я не ваш подчиненный.

— Я последний раз приказываю: предъявите документы.

Зеленин молча повернулся и пошел в направлении вышки, куда устремился после выгрузки основной военный люд, на перевалочную базу Моздока.

Полковник, не ожидая такой наглости от пожилого военного, чуть помедлив, отдал приказ капитану на задержание.

— Может, не стоит, товарищ полковник. Пусть идет, но, а вообще-то я пообещал летунам его сопроводить до Ханкалы.

— Да ты только посмотри, что это за боец? Авиаторы в такой обуви не ходят. Тем более это штабист, а у него яловые сапоги восьмидесятых годов.

Полковник приказал двум рядом стоящим бойцам спецназа:

— Догнать и доставить! — А вы, капитан, нюх потеряли совсем, да и хотелось бы знать, откуда растут ноги у вашего протеже. У нас спецподразделение, и посторонним тут не место.

Двое спецназовцев одновременно подбежали к Виктору Зеленину и как бы по команде отрепетированными движениями попытались схватить его за руки сзади. Но то, что произошло в следующую секунду, никто сразу и не понял. Двое здоровых парней, изгибаясь, стояли на коленях и чуть не кричали от боли. Их руки, а верней, кисти рук крепко удерживал уже, наверно не просто полковник Зеленин, а «Самурай». На выручку этим бойцам рванули еще двое, на ходу сбрасывая с плеч автоматы. Услышав лязг затворов, Зеленин отпустил кисти рук бойцов, свои поднял вверх. Понимая при этом, что со спецназом шутки плохи. Тут же рядом мгновенно оказался капитан.

— Прапорщик, прекратите сопротивляться и подойдите к товарищу полковнику, — громко сказал капитан Уваров.

— Вот и все! Отвоевался, мать твою, — подумал Виктор, ругая в душе свалившегося на его голову полковника, подойдя к которому он достал удостоверение личности офицера запаса, где на фото был в военной форме и значился полковником.

Полковник Кудрин Егор Олегович, старший офицер Главного командования Внутренних войск МВД России, контролирующий переброску всего спецназа внутренних войск в Моздоке, после просмотра документа Зеленина сказал:

— Это что за маскарад, полковник? И для чего он вам? Или вы прапорщик?

— Нет, я полковник.

— А зачем пытались скрыться?

— Да я не пытался, просто не хотел, чтобы о моем появлении узнало вышестоящее начальство.

— Это еще почему?

— Да, теперь придется говорить правду, чувствую я, что вы меня не отпустите. Из Моздока все равно не выгоните, а я тут сам разберусь, где мой сын.

— Какой сын?

— Мой сын, десантник Егор Зеленин! Пропал, говорят, без вести. Разрешите один на один, «тет-а-тет».

— Пусть и капитан поприсутствует, узнает, кого сопровождал.

— Я не возражаю.

Зеленин коротко представился и рассказал цель своего приезда, а в конце попросил:

— Господа! Прошу, не губите моих планов, не докладывайте никому. Как только узнают о моем месте нахождения мои друзья-генералы и полковники, то, зная мое прошлое в Афгане, мое здоровье и ранения, они не дадут мне шага шагнуть в Чечне. Везде кислород перекроют, якобы в угоду моему здоровью. Один генерал Цветков из ГШ чего стоит. А где находится сын? Вот уже неделю хрен кто знает. Я еще раз прошу не закладывать меня, а помочь по возможности.

— Да Вы понимаете, о чем просите? Кто будет кого-то искать без приказа командования? Как только Вас вычислит ФСБ, как нелегала, вот тогда и спросят не так, как я, что да почему? И друга вашего генерала тоже спросят. Да, кстати, что это у Вас за приемы такие, что бойцы ползают перед вами?

— Это Айкидо. В академии БТВ был хороший учитель.

— А как его звали? Не Ким? Кореец?

— Нет, его звали Чан, и он действительно кореец.

— Да, да точно не Ким, а Чан. Мой командир разведбата рассказывал и не один раз, что у них в Афгане, где он тогда командовал разведротой, был зампотех полка, который проходил через шесть или восемь его подготовленных бойцов, а остальных и кто подымался, «делал» очень непринужденно и красиво, быстро, по одному. Сильный был мастер!

— Его случайно не Самураем звали? — спросил Зеленин.

— Да, точно! Самурай! По словам комбата, он там такие чудеса творил. Народ его, вплоть до разведчиков и десантуры, уважал, хоть он и в зампотехах был.

— Он и остался зампотехом, только дивизии, и уже уволился в запас, — сказал Зеленин.

— А Вы как об этом знаете? — спросил молчавший капитан.

— А я и есть тот «Самурай». Правда, я не очень-то люблю эту кличку.

Полковник Кудрин «вылупил» свои глаза и застыл с удивленной гримасой, только и смог сказать:

— Ну, не хрена себе! Знал бы мой комбат. Он всегда вас вспоминал, как пример супер-бойца и, по-моему, как человека тоже. Как руки, ребята? — обратился Кудрин к бойцам.

— Озверел этот мужик, пальцы болят. Как теперь курок давить будем? — И они расхохотались. — Мы не ожидали такой прыти, дайте нам его один на один, с глазу на глаз, — сказал один из пострадавших бойцов.

— Не советую, — сказал Кудрин и продолжил разговор с Зелениным.

— Я, конечно, рад такой встрече, но мне кажется, что мы уже «засветились».