Африканцы стремятся снять все завесы, ограничения и запреты, мешающие им разумно мыслить и трезво воспринимать сущее. Меньше всего зла — в кругу семьи, поскольку все друг друга знают, больше — за ее пределами. И чем дальше от деревни, тем зло более многолико, агрессивнее и лютее. По сути, если глубже разобраться в представлениях и психологии африканцев, то они видят зло в самом человеке, который непрестанно нарушает принципы общежития и морали, отвергает проверенный вековой образ жизни, признанный нравственным и желаемым.

Чтобы парировать выпады зла, отогнать его от себя, африканец прибегает к амулетам и талисманам. Однако перед лицом несметного числа дурных влияний и недоброжелательных духов вряд ли напасешься амулетов. Человек — вечный пленник случая. «Самых хитроумных и предусмотрительных убивает свалившийся сверху камень», — говорят сафва, обитающие у озера Ньяса в Кении. Смысл пословицы в том, что знахарь или любой другой человек, который обзавелся массой амулетов, полагает себя в безопасности от любой напасти, так как думает: «Никакое свирепое животное не может атаковать меня, никакой враг не принесет мне вреда». Жизнь распоряжается иначе. Его внезапно настигает болезнь — и он умирает. Вот тогда-то люди, вздыхая, говорят: «Бесполезно хитрить, вас убьет камень».

Наша родная Россия с 90-х годов XX века переживает подъем интереса к потусторонним силам и явлениям, всяческим барабашкам, домовым и кикиморам. Появились даже люди, которые, не желая следовать моде на экстрасенсов и парапсихологов, с гордостью именуют себя колдунами. Профессиональный колдун… Но все же есть что-то в нашем просвещенном сознании, что противится такому определению. А вот для африканца колдовство — столь же естественное, само собой разумеющееся явление, как дождь или солнечный свет. Может быть, даже более естественное, поскольку колдовство первично, а дождь или, напротив, засуха — всего лишь результат действий колдуна.

Самба Диалло, седобородый марабут в белом тюрбане, жестом пригласил нас присесть. Его личность была окутана в Дакаре непроницаемой завесой тайны. Он избегал появляться на людях, если не считать посещений мечети. Говорили, что он ест раз в году, а остальное время постится. Марабут не спешил вступать в разговор, следуя завету отцов: длинный язык — враг мудрости. Он перебирал четки, пронизывая взглядом трепетавшего перед ним Мамаду Сиссе, статного мужчину в светло-сером костюме. Мой друг Мамаду пришел к марабуту по важному делу и для солидности привел меня, белого. Хозяин молчал, помалкивали и мы. Слышно было лишь, как мягко постукивали друг о друга бусинки в его пальцах.

Четверть часа протекло в тишине. Внезапно марабут скомкал четки в ладонях, сплюнул на них и прижал обеими руками ко лбу, затем повернулся к нам и возгласил длинные традиционные приветствия. Два-три вопроса и ответа — Самба коснулся песчаного пола хижины, разровнял участок и нарисовал несколько странных фигур и растений, потом протянул горстку песка Мамаду.

— Плюньте на песок, повторите волнующий вас вопрос — и он решится в вашу пользу.

Мамаду проделал данную процедуру.

— Так ты хочешь стать министром? Тогда ровно в полночь, в час полнолуния, ты должен прогуляться по улицам Дакара в чем мать родила, — изрек марабут.

— Согласен, — почти по-военному выпалил мой друг.

Марабут воздел руки к небу и протяжным голосом почти пропел молитву:

— Нет в Дакаре кудесника лучше меня! О великий Аллах, о всеведущие и всевидящие предки, приобщившие меня к тайнам мироздания, помогите этому доброму человеку стать министром, войти в команду самого президента Сенгора.

Мамаду можно понять. Чего не сделаешь ради портфеля министра и шанса взяться для интереса за какие-нибудь реформы и стать хозяином нации! И мой честолюбивый приятель поступил в полном соответствии с наставлениями колдуна. Но случилось непредвиденное: когда он в костюме Адама шествовал по ночным улицам, его схватили полицейские и отвели в участок. Временно «отдыхавшие» там проститутки немало повеселились, лицезря обнаженного Мамаду. Потешились и сами полицейские. Но, узнав, что имеют дело с авторитетным, уважаемым человеком, к тому же выполняющим наказ марабута, они оробели, принесли извинения и даже скорехонько доставили Мамаду домой. А как же иначе? Слово марабута свято.

Мусульмане, христиане и анимисты в Бенине, Того, Сенегале, Кот-д’Ивуаре и других странах Запада Африки консультируются с марабутами так же, как европейцы с врачами. Однако здесь сравнение с Европой заканчивается, ибо марабут — больше чем обычный врач. Ему приписывают дар исцеления, принесения удачи или насыла напасти с помощью молитв, песнопений, талисманов, волшебных зелий и святой воды. В его деле очень важно внешнее оформление. Весьма полезно носить впечатляющий тюрбан, длинную бороду и выставить на всеобщее обозрение массу порошков из древесины различных деревьев, рога животных, ногти и половые органы черепах или антилоп. Для вящей убедительности марабут делает вид, что от далекого всемогущего предка, личного колдуна короля или другой важной персоны он унаследовал способность решить любую проблему.