Забавно, вчера меня встречал один Иволгин… Показывали как они ко мне относятся? Судя по вчерашним лекциям и по тому что меня сегодня пришли встречать ВСЕ инструкторы, кроме дежурного, то думаю я изрядно поднялся в их глазах. Приятно черт возьми.

Чай мне понятное дело нормально попить не дали. Пользуясь случаем инструктора по младше званием – капитаны – засыпали меня вопросами. Спокойно отвечая на их вопросы я приводил примеры из своей или чужой практики, подробно объясняя как ошибки, так и мастерство. Нравились они мне. Настоящие фанатики своего дела. Трудно не заметить в этих парнях с ранней сединой и ожогами на лицах и руках таких людей.

– Товарищ капитан говорят вы поете? Может?… – замявшись спросил невысокий майор с ожогом на левой кисти.

– Я бы с радостью, да вот буквально позавчера врезал пару раз одной твари левой рукой, так теперь и рука и бок не в порядке. Мой врач категорически запретила две недели заниматься вокалом.

– Жаль. Один летчик привез неплохую гитару. Говорит трофей, – грустно сказал майор.

– Знаете… Один раз можно. Давайте сюда вашу гитару.

В мгновение ока у меня в руках оказалась черная «бардовская» гитара. Сделав несколько аккордов, я негромко спросил притихших командиров:

– Кто-нибудь из вас воевал в Испании?

Оказалось, были и такие. Шестеро из присутствующих посетили небо Испании, привезя не только награды, но и память.

– Тогда это песня для вас. Скажу сразу накидал я ее за пару часов, так что на нестыковки не обращайте внимание, потом подравняю. Хорошо? Тогда начинаем. Название пока: «Лаптежник».

Я бегу по выжженной земле,

Шлемофон поправив на ходу.

«Юнкерс» мой стрелою быстрой на распластанном крыле

С ревом набирает высоту.

Вижу голубеющую даль,

Нарушать такую просто жаль.

Жаль, что ты ее не видишь, путь мой труден и далек

«Юнкерс» мой несется на восток…

Делаю я левый поворот,

Я теперь палач, а не пилот.

Нагибаюсь над прицелом, и снаряды мчатся к цели

Делаю еще один заход.

Вижу в небе трассеров черту,

«Юнкерс» мой теряет высоту.

Парашют – мое спасенье, и на стропах натяженья

Сердце в пятки – в штопор я иду.

Только приземлился – в тот же миг,

Из кустов раздался дикий крик.

Смуглолицые испанцы верещат в кустах, как зайцы

Я упал на землю и затих…

«Кто же тот пилот, что меня сбил?» –

Одного испанца я спросил.

Отвечал тот длинноносый, что командовал допросом:

«Сбил тебя наш летчик Ла Кеев*»

Это вы, камрады, врете зря,

В шлемофоне четко слышал я:

«Коля, жми, а я накрою!» «Ваня, бей, а я прикрою!»

Русский ас Иван подбил меня…

Где-то там вдали родной Берлин,

Дома ждут меня отец и мать.

«Юнкерс» мой взорвался быстро в небе голубом и чистом

Мне теперь вас больше не видать…

Несмотря на мелкие нестыковки, летчикам песня понравилась. Получив несколько легких дружественных хлопков – о ранах помнили – все дружно решили выпить за новую песню. Чай, конечно. В период жестких тренировок в Центре был сухой закон.

Через полчаса мы направились в зал. Судя по знаку, что подал вошедший дежурный генералу, курсанты уже собрались и ждали нас. Как и в прошлый раз, встреча с лекциями прошла с полным аншлагом. Мы повторили все, про что говорили и обсуждали вчера, обсудили виденный тренировочный бой. Я легко указал на ошибки и подсказал к кому обратиться из присутствующих курсантов за советом. Кивнув на сидящих в третьем ряду капитана Горелика и его ведомого. На сегодня я закончил лекцией о боевом применении штурмовиков. Добавив в конце: