– Беркут, я Слепой, твое прикрытие, атакую бомберы, как понял?

– Понял, мое прикрытие, – был ответ Степки.

Степка пошел на встречу двум парам «мессеров» идущих на перерез, чтобы связать их боем, а я по пологой дуге на двенадцать Хейнкелей. Обычно я был в прикрытии, и связывал истребители противника боем, но не в данном случае. С еще не побывавшим в первом бою новичком, это было чревато.

Однако сделать что-либо я просто не успел. Откуда-то взялись две эскадрильи «лавочкиных» с красным коками обозначающих асов, и не только растерзали прикрытие, но и ссадили все бомбовозы.

– Это что за хрень такая еще? – только и выкрикнул я, когда за одним уцелевшим «мессером» погналась пара истребителей.

Второй вылет был такой же, третий. Только после этого я все понял, и поехал к командующему воздушной армии. Нужно что-то решать, мне так даже повоевать не дадут. Разговор подтвердил приказ из Москвы, за меня командующий отвечал головой. Делать было нечего, генерала подставлять не хотелось, так что договорившись с командиром полка, решил действовать по-своему. Было широко разрекламировано мое появление на этом участке фронта, а дальше мы действовали на живца. То, что у меня в охранении целый спецполк немцы узнали только после четвертой неудачи. Но за это время мы ссадили на землю семь десятков истребителей противника, и это только те кто специально охотился на меня, были еще и встреченные самолеты противника шедшие по своим заданиям.

Что уж говорить о потерях противника, если только на мой счет за два месяца боев записали восемнадцать официально сбитых. В начале осени, когда все атаки наземных войск были отбиты и мы заняли все прежние рубежи меня отозвали в Москву, с направлением на учебу в Академии Генштаба. Ее я закончил блестяще, но меня задержали еще на два месяца читать лекции о взаимодействии наземных войск с воздушными.

Все это происходило в моменты счастливой семейной жизни. О беременности я узнал еще на фронте, так что, несмотря на службу старался быть с женой почаще. Рождение сына, да и вообще семейная жизнь, неплохо повлияла на мой характер. Теперь я еще и отец. Мало того, Дениску я даже на руках держал. До сих пор помню, как шевелился у меня в руках легкий сверток и угуканье младенца. Ради такого стоило жить.

За это время я даже занялся прогресорством. Нет, насчет танков все рассказал и нарисовал все что знал, даже немецкие. Однако на фронтах новых танков не было. Я знал, что Т-34-85 уже делают, но вооружают ими пока резервную танковою армию, и пополняют бойцами выписавшихся из госпиталей. Насчет остальных не знаю, но выпуск самоходок поставлен на поток. Сам на фронте видел такие, их бойцы уже «сучками» прозвали.

Так что я занялся прогрессорством на истребительном фронте. Первым делом решил облетать машину Поликарпова. Истребитель мне понравился, тем более инструктора Центра, где я облетывал пташку, хвалили ее. Машина им тоже понравилась, ее уже все успели облетать. По моим советам Поликарпов ее немного усовершенствовал. Он выпустил четыре экспериментальных машины, из которых после облета я сформировал звено, посадив за штурвалы лучших выпускников Центра, и вылетел на фронт, благо долгожданное разрешение мне дали.

В том, что в одиночку встретился с четырьмя охотниками глубоко у нас в тылу, виноват я сам. Решил проверить парней, и велел им догнать меня. Сбросить их с хвоста сумел, даже оторвался и сбил со следа, а тут две пары охотников штурмуют нашу автоколонну. Атаковал, сходу сбил ведущего, потом завязался бой на малых высотах. Когда подоспели мои подопечные я уже вылезал из истребителя и смотрел на поломанную стойку шасси и дымящийся мотор. В общем, с помощью рации направил прикрытие на ближайший аэродром, там базировались бомбардировщики, а сам, пообщавшись с командиром спасенной колонны и офицером стоявшей рядом части, решил добираться до своих своим ходом. Так я и оказался в своем родном гвардейском полку.

– Сев? Спишь? – услышал я шепот Степки, и шелест травы под сапогами.

– Нет, думаю. Вспомнил своего однофамильца.

– Леху? Да, жаль парня.

– Зато жена ему досталась золотая.

Микоян опустился рядом и тоже привалившись на стог, пробормотал:

– Слышал, ты его в Центр устроил?

– Да, руки нет, но он может читать лекции о боевом применении истребителей в прикрытии бомбардировщиков. Благо опыта ему не занимать. Выбил ему комнату в общежитии, там сейчас Степанида. Помнишь тут связистку, которая подходила ко мне?

– Это над которой ты подшутил? Конечно помню.

– Женились. Ребенка ждут. Судя по срокам должен родиться в январе.

– Повезло. Живут, детей заводят…

– Это ты обо мне? – насмешливо хмыкнул я.

– А то, ты у нас один такой резвый.

– Э-э-э. А Фомин?

– Ну скажешь тоже, он просто бабник…

Так негромко беседуя мы смотрели на звезды.

– Как тут у вас вообще?

– Нормально, двигаемся вперед. Слышал, корпус Богатова уже к Могилеву подходит?

– Да ну?

– Ну да. Вчера еще передали, так что все, скоро Минск, а там и Брест.

– Хорошо.

– Это точно. Завтра вылет куда-то к Бресту. Слышал?

– Не слышал… Подожди? Как это к Бресту? На «таирах» что ли?

– Ага. У них дальность ого-го, короче, что-то они там должны разбомбить. Идет звено Линькова. А это наши лучшие штурмовики, сам знаешь.

– Знаю, – рассеянно ответил я обдумывая сказанное, – а что штурмовать будут?

– Не знаю, мне механик тайком сказал. Машины к вылету готовят, из боевого расписания их сняли.