– Молодой еще, службы не знает, – промычал согласно Покрышкин.

– Угу. Ты десерт будешь?

– Конечно, и убери руки от моего, ворюга.

– Тогда я еще закажу. Зоя! Еще блинов с медом! Спасибо.

– Я все спросить хотел, завтра вылетаешь, не споешь тут песню про штурмовиков, что два месяца назад по радио исполнял? И кстати когда она выйдет на пластинках? А то уже четыре пластинки выпустил, а этой в них не было.

– На пластинках я ее не записывал, а спеть, почему нет?

– Знаешь… ты изменился, – через пару минут, когда я доедал третий десерт, негромко сказал Покрышкин. В это время в столовую как раз ввалилась очередная партия жаждущая утолить голод, поэтому он и понизил голос.

– Изменишься тут. Война, считай один год за пять. Да еще Академия эта… Вы себя ведете недостойно старшего офицера, будем переучивать, – передразнил я одного из своих преподавателей.

– Я смотрю переучили.

– Кишка у них тонка, вон, когда Ваське Сталину полковника обмывали, ни одного слова ни сказали, а когда я со своими однополчанами в ресторан завалился так давай брюзжать, мол, недостойно.

– Они правы.

– Не в этом случае, это парни, с которыми я воевал. Да будь я генералом, а они сержантами ничего бы не изменилось. Они боевые товарищи, и ничего тут не поделаешь.

– Тут ты прав.

– Угу. Держатели старых традиций, – брюзжал я, – помнишь, как летом сорок второго погоны вводили?

– Еще бы!

– Вот эти больше всех возмущались, а когда с фабрики вышли офицерские погоны, так первые их нацепили.

Вечером выйдя из земляки, где с Линьковым обсуждал маршрут полета, ко мне подошел один из двух контрразведчиков. Старший, из них.

– Товарищ гвардии подполковник, можно вас на минутку?

– Да конечно, – изменив маршрут я направился за ним, вместо того чтобы идти к опушке, где готовили импровизированную сцену. Мое обещание спеть, было воспринято серьезно.

Мы просто отошли в сторонку где мало кто ходил, и остановившись под тенью берез, разговорились. Капитана интересовала причина, по которой я набился в группу, честно ответил ему, что хотелось побывать там, где началась моя военная карьера.

Да и задание выполнить тоже хотелось. А задание у нас было не простое, ой какое не простое. Взяв у меня еще две подписки о не разглашении, он удалился.

Через десять минут я был на опушке.

– Здравствуйте товарищи.

– Здравствуйте!..

– Привет!.. – неслось отовсюду. Был вечер, люди после тяжелой работы пришли на мой концерт отдохнуть. Конечно не все, техники двух звеньев, которые еще не вернулись с задания, ждали у стоянок машин.

– По многочисленным просьбам нашего, как выяснилось, не маленького полка, хочу спеть песню, исполненную мною лишь однажды. Итак: Штурмовики!

Как обычно, вылет срочный,

Знать прижали наших точно

Мы летаем денно-ночно

На свой вечный риск и страх.

Наношу в планшете метку,

Там в квадрате, словно в клетке,

Задыхается разведка

В этих чертовых горах.

Нам поставлена задача,

Вот еще бы нам удача

Мы торопимся, иначе

Там поляжет целый взвод.

Запускаюсь без газовки,

Техник в старенькой спецовке

Хлопнет борт по законцовке.

Две «тройки» идут на взлет!

Мы не смотрим на пейзажи,

Надо быть всегда на страже!

Между гор и скал виражим

Эй, браток, не отставай.

Выхожу из-за пригорка,

Осмотрелся я на «горке»

Ни чего себе разборки!

Ну, ведомый, не зевай!

– Эй, внизу, держись, пехота

Начинается работа…

– Справа 30 – пулеметы! –

Мне «земля» в эфир орет.

Доворот, бросаю ФАБы

И на выводе не слабо,