— Но на кого мы сможем опереться теперь, когда… — Лилит смолкла: ей не хотелось произносить вслух имя Финча.

— Ты много лет верила мне, — тихо ответил Габриель и погладил ее по голове, потом провел ладонью по шее и плечу, его рука задержалась на груди. Лилит прикрыла глаза и тихонько застонала. — Верь мне и теперь.

Библиотека для членов парламента,

Лондон,

21.03

Джереми Лонсдейл полностью погрузился в подготовку своей речи и даже не заметил, что остался в библиотеке один. Впрочем, он уже почти закончил и с удовольствием размышлял о том, что скоро окажется в привычной роскоши своего дома в Кенсингтоне, где он проводил два дня в неделю. Оставшееся время приходилось на Италию или загородную виллу в Суррее.

Лонсдейлу не особенно хотелось возвращаться в пустой дом. Только работа давала ему возможность хотя бы на время забыть о своих неприятностях, и, вернувшись из Тосканы, он погрузился в нее с новой энергией. Дома же ужасающая реальность наваливалась на него с суровой беспощадностью.

Он взял карандаш и в свете настольной лампы сделал в распечатанном тексте несколько пометок. Лонсдейл перечитал отрывок и удовлетворенно кивнул: теперь слова звучали более естественно. Он с довольным видом отложил в сторону лист бумаги и взял следующий. Тут ему в голову пришла новая идея, и он потянулся за первым листом.

Его пальцы коснулись голого стола. Лист исчез. Он повернул лампу, но увидел лишь тускло-зеленую кожаную поверхность. Может быть, листок упал на пол? Лонсдейл отодвинул кресло и собрался встать.

Голос в пустой комнате заставил его замереть на месте.

— Отличная речь, Джереми.

Стоун совершенно неподвижно стоял вне круга света настольной лампы, полностью сливаясь с темнотой. Когда он шагнул вперед, его похожий на накидку черный кожаный плащ заблестел. В руках он держал исчезнувший лист бумаги.

— Не сомневаюсь, что мастерски написанная лицемерная речь принесет тебе голоса легковерных глупцов, — сказал Стоун.

Лонсдейл нервно огляделся.

— Как, черт возьми, вам удалось миновать охрану? — выпалил он.

Стоун рассмеялся.

— Неужели ты до сих пор еще не понял, на что я способен, Джереми?

— Что вам нужно?

— Всего лишь поговорить, Джереми. И дать поручение.

— Поручение?

— Оно для всех нас жизненно важно. Два моих врага сейчас на пути в Венецию, где они рассчитывают найти и привезти сюда некий исторический артефакт. Один из них принадлежит к вашему, низшему виду. Другой же, к моему стыду, из нашего числа. Как только они добудут артефакт, ты должен им завладеть. Вампира следует убить, ты получишь все необходимое. — Габриель немного помолчал. — Человека нужно захватить живым. Я намерен разобраться с ним сам. Это личное.

Лонсдейл с негодованием посмотрел на Стоуна.

— Я политик, а не убийца и похититель. Вы не можете посылать меня куда пожелаете, чтобы я совершал ради вас преступления.

— Не смеши меня, Джереми, и, пожалуйста, избавь от своего праведного негодования. Люди уничтожали мой народ с начала времен. Мне все равно, как ты выполнишь это поручение — сам или наймешь кого-нибудь. Подобные услуги легко купить. Не сомневаюсь, что у тебя имеются соответствующие связи, а если нет, сейчас самое время их завести.

— Что за такой исторический артефакт, который так важен для вас? — спросил Лонсдейл.

— Каменный кельтский крест.

— Вы мне говорили, что вы и вам подобные не боитесь крестов…

— Крест, о котором идет речь, отличается от остальных. Человеку этого не понять, но мне не хочется тратить попусту время и делиться с тобой моим знанием. Достаточно сказать, что для нас он весьма опасен, но по воле судьбы твоей презренной расе он не может причинить вреда. Поэтому тебе предстоит сыграть роль моего курьера. Ты доставишь крест в определенное место, и я с безопасного расстояния прослежу за его уничтожением.

— Значит, этот крест действительно представляет для вас опасность, — проговорил Лонсдейл.

Стоун приподнял бровь.

— Я знаю, о чем ты подумал, Джереми. Ты рассчитываешь, что крест позволит тебе избавиться от меня раз и навсегда.

Лонсдейл поднял руки.

— Нет, клянусь, у меня и в мыслях ничего подобного не было.

— Молчи. Не оскорбляй мои уши ложью. — Габриель улыбнулся. — Не будь ты дьявольски хитрым мелким хищником, я бы вообще не стал иметь с тобой дело. Но тебе следует помнить, что я намного умнее тебя. Ты не в состоянии меня перехитрить, и тебе меня не уничтожить. — Он помолчал. — Ты давно навещал сына? — небрежно спросил Стоун.