– Вы считаете себя профессионалом? – язвительно спросила Катя. – А, может, вы просто путаете значения слов «профессия» и «работа»?

– Я их не путаю, – как можно спокойнее ответил капитан, – я их мешаю.

– По-моему, это – недозволительная роскошь, – с нотками злобы и сарказма парировала девушка.

– Возможно, я переоцениваю себя,…

Катя не дала капитану договорить, прервала его:

– Боюсь, что очень. Вы же понимаете, капитан, если б вы были профессионалом в общепринятом значении этого слова, убийце было бы уже предъявлено обвинение, а вы второй день опрашиваете самых близких людей Клары, в то время как очевидно, что убийца – какой-то маньяк, истерик, или ещё чего-нибудь там, может сектант какой, но ведь очевидно, у него ненормальная психика, – эти слова Катя произносила уже без злобы, без сарказма, и, даже не взирая на их содержание, без упрёка. В её голосе слышалась просьба, и чуть ли не мольба, как если б она просила заняться капитана поиском убийцы.

Внимательно выслушав девушку, Андрей спросил Катю:

– Вы сказали, отец, – Андрей нарочно заменил слово «родители» словом «отец», – помогает вам деньгами. Большими? Часто?

– Хм, – Катя возмущённо фыркнула, – я отвечу маленькими и редко, а, может, в вашем понимании это по-другому.

«Скорее всего, по-другому», – подумал Андрей, а Кате сказал:

– Вы скажите, как именно, а я уж сам определюсь.

– Что как именно? Как часто? – Катя даже не пыталась скрыть злобу. – Меня – когда попрошу.

– А часто просите?

– Андрей Владимирович, – впервые Катя обратилась к капитану по имени-отчеству, – к чему эти игры «в кошки-мышки». Вы были достаточно убедительны, я поверила вам, я – одна из подозреваемых, но надеюсь, – Катя обворожительно улыбнулась, – не единственная, а сейчас, мне кажется, мы теряем время. – Катя взглянула на большие настенные часы и, нарушая свою удобную позу, подалась в кресле вперёд. – Простите, мне пора собираться, у меня сегодня вечернее занятие.

– Вы учитесь?

Катя недобро ухмыльнулась.

– Я занимаюсь шейпингом.

Андрей подумал о своей Аннушке, которая не смогла позволить себе таких занятий из-за высокой платы.

– Спасибо, Екатерина Юрьевна, – поднимаясь с места, сказал Андрей. – Вы очень мне помогли.

– Да? – удивилась Катя, ей хотелось спросить, чем же, но желание скорее выпроводить капитана взяло верх, и она молча последовала за ним, всем видом показывая намерение скорее проститься.

Татьяна Владимировна долго не открывала капитану Кудинову, а открыв дверь, неприветливо пригласила:

– Опять вы, входите.

В квартире Татьяны был порядок, но уюта в понимании Андрея Владимировича не было: ляпистые обои в голубых тонах, окна, увешанные шторами из дорогой ткани песочного цвета, без тюлевых занавесок, мягкая мебель, покрытая пёстрыми покрывалами в зелёно-коричневых тонах, не устланный паркетный пол, причём в углу за шкафом стоял рулон ковролина, кажется красного цвета, на стене над диваном в дорогой раме с лепниной висела репродукция картины – лесной пейзаж. Лес на картине был нездоровым, с какими-то гниющими пнями на переднем плане, гнилым болотцем и старой вороной. Андрей отметил про себя, что эта картина воспринималась не как часть интерьера, а скорее было похоже, что здесь она была кем-то повешена по ошибке и забыта.

Постояв несколько секунд в комнате, Татьяна Владимировна развернулась и пошла в кухню, Андрей Владимирович последовал за ней. Кухня тоже была чистой, но и здесь Андрею не понравилось. Старый глянцевый календарь на стене с изображением белых котят на голубом фоне, самовар, расписанный красными цветами с позолотой на старом холодильнике, макраме из белых ниток, искусственные цветы в хрустальной вазе на столе, жёлтый чайник на плите, три разделочные доски, расписанные красными петухами по чёрному фону, другая кухонная утварь, зелёный диванчик, крытый красным пледом, жёлтый бра над ним, всё было в дисгармонии и говорило о скудном вкусе хозяйки. Татьяна и сама-то являла неприятное зрелище: она была обёрнута в красный махровый халат, и обута в мягкие голубые тапочки с белыми меховыми опушками. Сначала даже Андрей подумал, что она собралась в душ, но судя по тому, как Татьяна основательно опустилась на табурет, по тому, как она достала из кармана халата сигареты, зажигалку, по свеженанесённому на лицо макияжу, а может быть, ещё почему-то, Андрей Владимирович догадался, что на девушке её повседневная домашняя одежда. Татьяна Владимировна, севшая, по-видимому, на своё любимое место – лицом к окну, указала Андрею место на табурете, приставленном к торцу стола, закурила, не предложив Андрею сигарету, достала из ящика стола чистую хрустальную пепельницу и, не взирая на то, что пепла на кончике сигареты ещё не было, грациозно постучала над ней по кончику сигареты длинным красивым пальчиком с идеальным маникюром. Сделав ещё две затяжки, она, наконец, обернулась к Андрею:

– Слушаю вас, – причём слова эти прозвучали без всякого участия, даже как-то отстранённо, с плохо скрытыми нотками упрёка и раздражения.

– Татьяна Владимировна, я сразу хочу извиниться перед вами…

– За что? – прервала его Татьяна. При этом левая бровь её поднялась, но заинтересованности в её взгляде не было. На лице женщины оставалась маска надменной пустоты.

– Я боюсь, мои вопросы будут вызывать у вас раздражение. Это обычное дело в нашей работе. И я хотел бы, чтоб вы правильно поняли меня, – внешне спокойно, но в действительности начиная немного раздражаться, ответил Андрей Владимирович.

– И вам нравится ваша работа? – в голосе девушки звучали нотки сарказма.

– Да, – твёрдо ответил Андрей. – В конечном итоге мы ловим преступников.

Татьяна отвернулась от Андрея к окну и отстранённо проговорила:

– А они всё гуляют, и гуляют. они во власти, они в народе, Вы их поймали, сказали вроде?

– Вы пишите стихи? – спросил Андрей для того, чтоб как-то наладить с девушкой отношения, но Татьяна, давая Андрею понять, что она не намерена тратить время на светские условности, проигнорировав его вопрос, задала свой: