Шрифт:
– Что будем делать? – вполголоса спросил Элиот.
Йона уперся коленом в скамеечку, потянулся в сторону и заглянул в окно. Увидел коричневые плитки пола и полосатые обои. Матовые подвески бра не шелохнулись. Йона снова перевел взгляд на пол. Клочья пыли под дверью лежали неподвижно. Он успел было подумать, что воздух в доме вообще не движется, как вдруг шарик пыли скользнул под шкаф. Йона потянулся поближе к стеклу, ладонями закрылся от горевшего на улице света – и разглядел в прихожей темную фигуру.
Человек с поднятыми руками.
Секунды Йоне хватило, чтобы понять – это его собственное отражение в зеркале прихожей, но адреналиновая волна уже плеснула в кровь.
Комиссар увидел самого себя силуэтом в узком окошке, увидел зонтики в стойке, цепочку на внутренней стороне двери и красный коврик.
Ни обуви, ни верхней одежды не видно.
Йона постучал в окошко. Ничего.
Матовые подвески бра неподвижны. В доме все спокойно.
– Ладно. Придется пойти поспрашивать соседей, – сказал Йона.
Но вместо того чтобы вернуться на улицу, комиссар двинулся вокруг дома. Коллеги остались стоять на дорожке, с удивлением глядя на него.
Йона прошел мимо занесенного снегом трамплина и остановился. На некоторых участках оставила следы косуля. Свет из соседского дома золотой простыней лежал на занесенной снегом крыше.
В эти секунды царила абсолютная тишина.
Там, где кончался участок, начинался темный лес. Хвоя и шишки валялись на тонком под деревьями снегу.
– Мы разве не пойдем опрашивать соседей? – озадаченно спросил Элиот.
– Я уже пошел, – тихо ответил Йона.
– Чего?
– Что он сказал?
– Подождите-ка…
Йона побрел по снегу дальше. Кормушка для мелких птиц, скрипя, покачивалась под темным кухонным окном.
Комиссар добрался до торца, чувствуя: что-то не так.
На фасад намело снегу.
Блестящие сосульки висели под самым дальним, выходившим на лес, окном.
Но почему только под ним? – спросил себя комиссар.
Он приблизился, увидел, как в окне отражается висящий на соседском крыльце фонарь.
Четыре длинные сосульки и несколько сосулек поменьше.
Он был почти у окна, когда заметил, что у самой земли, возле решетки вентилятора образовалось углубление в снегу. Это означало, что время от времени из решетки дует горячий воздух.
Вот почему на подоконнике наросли сосульки.
Йона нагнулся и прислушался. Услышал он только долгое гудение, шедшее из леса, – это ветер гулял между кронами.
Тишину нарушили голоса из соседского дома. Двое детей сердито вопили друг на друга. Снова хлопнула дверь, голоса стали тише.
Еле слышный шорох заставил Йону снова нагнуться к решетке. Он задержал дыхание и уловил тихий шепот из вентиляционного отверстия – словно кто-то дал команду.
Комиссар инстинктивно дернулся назад, не зная, не померещился ли ему шепот, огляделся, заметил ждавших его на дорожке коллег, темные деревья, снежинки, сверкающие в воздухе, – и внезапно понял, что он видел минуту назад.
Когда он, заглянув в окошко прихожей, увидел самого себя в зеркале, он так поразился, что упустил решающую деталь.
Дверь была заперта на цепочку – а это можно было сделать, только находясь в доме.
Йона кинулся к фасаду, взрывая коленями рыхлый снег. Нащупал отмычки во внутреннем кармане пальто и взлетел на крыльцо.
– В доме кто-то есть, – тихо сказал он.
Полицейские, раскрыв рот, смотрели на него. Комиссар взломал замок, тихо, медленно открыл дверь, снова закрыл, а потом рванул так, что цепочка сорвалась.
Йона жестом позвал коллег за собой.
– Полиция! – крикнул он в глубину дома. – Мы заходим!
Глава 111
Войдя в прихожую, они сразу почувствовали резкую вонь застарелого мусора. В доме было тихо, холод стоял, как на улице.
– Есть кто дома? – крикнул комиссар.
Слышались только их собственные шаги и движения. Звуки из соседнего дома сюда не долетали. Йона протянул руку к выключателю, чтобы зажечь свет, но выключатель не работал.
Мари у него за спиной зажгла карманный фонарик. Конус света нервно заметался во все стороны. Все трое двинулись в дом, и Йона видел, как поднимаются и скользят по опущенным жалюзи тени.