Он вылупился на меня и приоткрыл рот, отчего стал удивительно похож на рыбу, которую я как-то выудил в Брайтоне.

– С кем, с кем?

– С ‘Мгупи Мгвумпи. Если не ошибаюсь, он был вождем племени ‘Мгопи и произвел на вашу Клариссу большое впечатление. Не будь он черен, как туз пик, и не имей двадцати семи жен, а также сотни наложниц, что-то могло и выйти. Во всяком случае, недавно она мне сказала, что ищет человека, наделенного духовной мощью вождя, но посветлее и без жен.

– Да-а… – выговорил несчастный.

– Могу дать и другие сведения, – продолжал я. – Вчера она восхищалась героем какого-то романа, который носил сапоги и пинал ими возлюбленную.

Эрнест побледнел.

– Вы действительно думаете, что ей нужен такой… субъект?

– Да.

– А вам не кажется, что молодой человек с хорошим голосом, мягкий и преданный всем серд…

– Нет.

– Пинает сапогами! Во-первых, я не ношу сапог.

– Сэр Джаспер Медальон-Картерет при случае таскал свою подругу за волосы.

– Таскал?

– Да. Таскал.

– И мисс Фитч это нравится?

– Очень.

– Та-ак. Ясно. Понятно. Что же, спокойной ночи.

Эрнест ушел, опустив голову. Я с жалостью смотрел ему вслед. Надежды для него не было, и я понимал, как пусты разговоры о целительном времени. Он не принадлежал к сообществу, именуемому мотыльками, не перелетал с цветка на цветок. Специалист по морскому праву подобен зафрахтованному кораблю или идеальному бухгалтеру. Когда он любит, он отдает сердце навсегда.

Не надеялся я и тронуть Клариссу, однако думал, что должен сделать все возможное. Преклонные годы дали мне право на дружбу с девушками, а уж повернуть беседу к их личным делам – легче легкого. То, что у молодого покажется наглостью, оборачивается в старости участием.

Зацепившись за ее сетования на скуку (она уподобила здешнюю жизнь пустыне), я предположил, что надо бы выйти замуж. Она подняла прекрасные брови.

– За одного из этих кретинов?

Я вздохнул. Такие слова не сулили успеха.

– Вам не нравятся наши денди?

С губ ее сорвался смех, напоминающий звуки, которые издает попугай в перуанских джунглях.

– Кто-кто? В жизни не видела таких кроликов. Просто какие-то трупы, полежавшие в воде… – Она на мгновение замолчала. – Вот что, – продолжила она, – как, по-вашему, писательницы берут своих героев из жизни?

Я опять вздохнул.

– Вчера я читала двадцать шестую главу. Леди Памела на охоте спугнула собак, а сэр Джаспер тут же хлестнул ее нагайкой, чтобы знала свое место. Вот это я понимаю!

Я вздохнул в третий раз. Если женщина ждет не дождется демонического друга, только гениальный торговец подсунет Эрнеста. И все-таки я попытался.

– Один человек, – сказал я, – безумно любит вас.

– Не один, а штук пятьдесят, – возразила она. – Правда, это не люди, а медузы. Какую из заливных креветок вы имеете в виду?

– Эрнеста Плинлемона.

Она снова засмеялась, на сей раз – весело.

– О Господи! Этот, с «деревьями»!

– Простите?

– Вчера он к нам пришел, тетя подтащила его к пианино, и он спел «Но только Бог, о, только Бог способен дерево создать».

Сердце у меня упало. Я не думал, что мой подопечный сделает такую глупость. Надо было предупредить, что именно эта песенка лишает исполнителя последних остатков мужественности. Если бы Чингисхан или гунн Аттила пели «как много гнезд в его кудрях», они показались бы робкими и бесхребетными.

– Словом, – сказала Кларисса, презрительно улыбаясь, – вы назвали того, за кого я не выйду даже ради умирающего дедушки.

– У него гандикап – семь, – напомнил я.

– В каком спорте?

– Я имею в виду гольф.

– Что ж, я в гольф не играю, и меня это не трогает. Этот тип – самый угодливый из всех, а ваши места просто кишат подхалимами. Похож он на креветку с гастритом. Дохлый, чахлый, в очках. Спасовал бы перед… ну, казуаром. А что бы он сделал, если бы на него прыгнул лев?

– Несомненно, повел бы себя как истинный джентльмен, – отвечал я с некоторой сухостью, ибо мне претило ее высокомерие.

– Передайте ему, – сказала Кларисса, – что я бы на него не посмотрела, будь он единственным мужчиной на свете.

Я передал. Мне казалось, что лучше, как-то милосердней, ознакомить его с положением дел, чтобы он не изводил себя пустой надеждой. Отыскав его на седьмом газоне, где он отрабатывал короткий удар, я сообщил ему все, что слышал.

Конечно, он расстроился и, ударив сверху по мячу, загнал его в бункер.